Помню, когда после трех месяцев занятий у нас отчислили треть набора – мальчишек и девчонок, которым никак не давалось запоминание рун, пришел день оплаты обучения. По коридорам Академии еще шатались зареванные дети, висли на наставниках, умоляли их оставить, пытались нарисовать по памяти сложные руны (двое или трое даже убедили дать им второй шанс), а нас, справившихся, повели принимать присягу ученика.
И платить за обучение, конечно. Магов всегда просят заплатить вперед.
Дозировать время мы уже кое-как умели. Но многие даже не считали это важным – в десять лет и жизнь кажется бесконечной, и перспектива повзрослеть не пугает. Плата за весь курс составляла один год, но какой-то мальчишка сразу сказал, что заплатит тремя годами, и туманно пояснил: «В тринадцать лет у тебя уже все по-другому!» Я же уточнил у наставника, достаточно ли будет одного года, не обидится ли на меня Академия, – и влил в аккумулирующую руну ровно требуемое время. Ну не совсем ровно, потом мне сказали, что я отдал один год и два дня. Так вот, наставник после этого посмотрел на меня с интересом и одобрительно похлопал по плечу. Ему было лет тридцать, примерно так же он и выглядел – один из немногих магов, умевших ценить время.
И до самого выпуска я расходовал время аккуратно и бережно. Рекорда не поставил, но за обучение потратил всего лишь полтора года. За месяц после выпуска – еще пять месяцев. А этой ночью – целый год…
Обидно – слов нет.
Внешне я не особо изменился, разве что усы эти дурацкие стали пробиваться. Ну, может быть, чуть-чуть выше стал и плечи немного шире. В штаны я заглядывать не стал, там вряд ли что-то за год могло измениться. По всему выходило, что сам виноват, но могло быть и хуже.
– Грисар!
Я обернулся – в зал вошла Мира. Она помахала мне рукой, я махнул в ответ.
– Мне того же, что и ему! – сообщила Мира официанту, только-только высунувшемуся с кухни с подносом. Официант кивнул и вернулся обратно. Завтрак откладывался.
– Привет, Мира, – сказал я.
– Привет. – Она уселась напротив меня. Помахала рукой бородатому магу у бильярда – тот ее проигнорировал.
Ну еще бы. Они ровесники, учились вместе. Но Мире на вид двадцать с небольшим, она всегда очень аккуратна со временем. Девочки вообще бережливее, если нужна магия небольшая и точная, то лучше обращаться к ним. Впрочем, если девушка-маг разозлится или расчувствуется, то тут уж держись – ничего не пожалеет.
– Как дела, малыш Грис? – Мира усмехнулась, глядя на меня. – Я видела, ты вчера уходил поздно вечером…
На «малыша» я не обиделся. Маги обижаются на слово «старик».
– Нормально. Работал.
Мира внимательно изучала мое лицо, особенно усы. Потом спросила:
– Сколько потратил?
Врать смысла не было. Мира славная девчонка, а когда я поселился в клубе, взяла надо мной шефство. Объясняла, что и как, чем жизнь в столице отличается от провинциальной, какие законы надо соблюдать строго, слава Темному Властелину, а какие не обязательно – опять же ему слава.
Честное слово, если бы я не поклялся никогда и ни в кого не влюбляться, я бы в нее влюбился.
– Год, – сказал я.
Мира болезненно поморщилась.
– За один раз?
– Да.
Ей, конечно, хотелось спросить, какая руна потребовала столько времени. Но она смолчала. Такие вещи спрашивать не принято.
– Бывает, Грисар. Порой дерьмо случается. Но хоть не зря?
– Ты же видишь – живой и жду завтрак, – ответил я.
А тут подошел и официант, и мы на время замолчали, занявшись едой. Готовят в клубе вкусно, даже обычную яичницу пожарят как надо – яйца не растекаются, но и не превратились в подошву. Грибное суфле еще лучше, там настоящие белые грибы, а не шампиньоны. Где-то у дверей звякнул звонок – кто-то пришел в клуб и пытался вызвать привратника.
– Ты при деньгах? – спросила Мира, перейдя к кофе.
– Более-менее.
– Заплатишь за мой завтрак?
Я удивился. Богатых магов тут у нас нет. Те, кто ухитрился разбогатеть, в клубных комнатушках не живут. У них свои дома в престижных районах столицы, свои места для общения и свой круг знакомых.
Но и совсем уж нищих среди магов не водится.
– Все семье отправила, – пояснила Мира. – Не рассчитала. Думала, выполню заказ раньше, а никак не справлюсь. Нет, я могу слить время…
– Перестань, – опомнился я. – Будто ты меня не угощала. Время сливать – последнее дело.
В клубе была аккумулирующая руна наподобие той, что стояла в Академии. Любой мог пожертвовать немного времени и получить немного денег. Другое дело, что это совсем не так выгодно, как получить заказ. Скромный завтрак обошелся бы Мире в час времени.
– Спасибо, – ответила Мира. Без всякой лишней патетики. Она не чувствовала себя обязанной, а я не сделал ничего особенного. Точно так же и она меня угостит, если потребуется, и денег займет, и поможет.
– Какой у тебя заказ? – спросил я.
Мира отмахнулась.
– А как семья? – зашел я с другого края.
Мира была родом из северных провинций, которые в Войну выступили против Темного Властелина. Сражались северяне долго и упорно, это и сам Властелин неоднократно говорил, но, конечно же, проиграли. Родители Миры были из какого-то мелкого дворянства, к счастью, не замеченного в очень уж усердном противостоянии нашему повелителю. Просто люди честно делали свою работу и подчинялись своим суверенам. Так что они остались живы и даже не попали на перевоспитание – у них конфисковали имущество и позволили трудом искупить свою вину. Однако с этим трудом получалось не очень – тяжело осваивать новую профессию, если ты всю жизнь был бургомистром в маленьком городке. Содержала их по большей части Мира – и родителей, и старшего брата с сестрой.
– Как обычно. – Мира вздохнула. – Папа сидит дома и строит грандиозные планы, мама учит детей музыке. Брат вроде как в гвардейцах прижился, копит на офицерский патент. Отдельно живет. И то хлеб!
Я кивнул. Мои-то родители самые обычные мещане. Отец держит мелкую лавку, мать ему помогает. Живых детей, кроме меня, в семье шестеро, это у отца всегда хорошо получалось, лучше, чем торговля. Так что мое призвание мага они восприняли с радостью, раз в месяц присылают письмо, а иногда, с оказией, шлют мелкие подарки. Ну и денег не просят. Пока, во всяком случае.
– Может, все-таки помочь? – снова спросил я.
Мира колебалась, это я видел. И тут в зал вошел тот самый человек, которому я был обязан потерянным годом жизни.
