Хотя червь мало-помалу выходил из глаза, дыхание Крессии оставалось поверхностным и слабым.
— Он убивает нашу дочь! — крикнул Алтарист. — Надо прекратить…
— Не вмешивайся, — сказала Нифения. — Ты должен позволить ему…
— Прочь с дороги, черт тебя побери!
За моей спиной разгоралась ссора. Алтарист и Нифения, похоже, сцепились. Я услышал крик боли Алтариста. Думаю, Айшек его укусил.
Снова послышался шум и гам. Зарычал Рейчис, грозя убить Алтариста тысячью разных способов — если только он попытается тронуть гиену. Царил жуткий кавардак. Тело Крессии извивалось в судорогах. Вены на ее шее набухли и пульсировали. Слишком быстро. Червь сопротивлялся, и я начал терять контроль над ним.
— Я не могу этого сделать! — закричала я. — Это не…
— Келлен, — сказала Фериус. Она говорила очень тихо. Даже странно, что я слышал ее. — Посмотри на меня. Сейчас же.
Я посмотрел — и изумился: как она может быть так спокойна?
— Все идет как надо, малыш. События вашей жизни — ее и твоей — свели вас вместе. Здесь. Сейчас. Каждый плохой день, который вы пережили, каждый жестокий выбор, который вам пришлось сделать, превратили вас в тех, кто вы есть. Ты слышишь?
Моя воля рвалась на куски — как веревка, на которую подвесили слишком тяжелый груз.
— Это чересчур для меня!
— Я когда-нибудь рассказывала, что означает слово «аргоси», малыш?
— Чт… Что? — пробормотал я, едва сдерживаясь. Ониксовый браслет на запястье вдруг сжался, когда вторая половина червя забилась внутри, извиваясь и скручиваясь. Браслет стал таким тяжелым, что я едва мог поднять руку.
Фериус одарила меня одной из своих самых лучезарных улыбок.
— Это старое дароменское слово переводится как «странствующий герой». Разве не круто? — Она подмигнула мне. — Вот что ты такое, Келлен. Ты — аргоси. И не важно, если кто-то когда-то сказал тебе что-то иное. Твое имя — Келлен Аргос. Хочу услышать, как ты его произносишь.
— Я… Келлен Аргос.
— Ты не просил этого. Ты шел по пути Воды, не причиняя никому зла, но путь Ветра привел тебя сюда. В это место. К этой отважной девушке, которой сейчас нужна твоя помощь. Да, ты боишься. Но это не помешало тебе пойти путем Грома и нанести удар врагу, засевшему в ее глазу. А теперь пришло время для четвертого пути. Сделай свою волю несокрушимой, Келлен. Покажи им всем, почему мы называем это путем Камня.
Капли пота выступали на лбу и стекали по моим щекам. Руки тряслись так сильно, что я едва мог удержать иглу. Если бы я мог говорить членораздельно, я ответил бы Фериус, что она ошибается. Я не шел путем Камня. Моя воля не была несокрушимой. Меня поддерживало что-то другое.
Я посмотрел в пылающие зеленые глаза Фериус, почти ослепленный верой, которую там увидел. Что бы со мной ни случилось и что бы ни говорили мне другие, я оставался ее учеником. Ее тейзаном. И — не важно, чего мне это будет стоить, — я стану тем человеком, которого она видит во мне.
Я снова направил волю на ониксовый браслет. Червь сопротивлялся; его собственная бесконечная сила тянула чудовище назад.
«Мое! — сказал он. — Это мое тело. Живое или мертвое, все равно».
Крессия застонала сквозь зубы. Потом стон превратился в шипение.
«Это голос смерти, — сказала тварь. — Девушка умирает. Ты готов убить ее, лишь бы избавиться от меня?»
«Да, — молча ответил я. — Но ты больше не причинишь ей боль».
Медленно, мучительно, с трудом обсидиановый червь выполз из глаза Крессии на иглу.
— Нет! — умоляюще воскликнула она. — Я умру без него!
Дюйм за дюймом существо скользило по серебряной игле, устремляясь к своей второй половине, запертой в браслете. Крессия перестала метаться в объятиях Фериус, и ее дыхание начало выравниваться.
— Продолжай, — подбодрила Нифения у меня за спиной. — Ты почти сделал это!
Я осознал, что больше не слышу звуков свары. Да и вообще все звуки исчезли. Воцарилась мертвая тишина, и свет начал меркнуть, сменяясь…
— Нет! — крикнул я.
Слишком поздно.
Кожа возле левого глаза пылала, словно бы радуясь происходящему. Обсидиановый червь сиял, как перекрученный луч черного солнца. Он больше не полз к браслету, он поднял голову, раздуваясь и увеличиваясь в размерах.
Обсидиановый червь узрел новый дом и стремился попасть в него.
В меня.
«Иди сюда, малыш, — шепнула Черная Тень. — Мы славно повеселимся».
Глава 43
СОСУД
Обсидиановый червь проскользнул мимо браслета и скрылся в рукаве моей рубашки. Притянутое Черной Тенью существо проползло по предплечью, по плечу, по шее…
Я попытался поймать червя, но здесь, в мире Теней, мои пальцы прошли сквозь него, схватив лишь пустоту.
Гибкое тело заскользило по челюсти и скуле, устремляясь к левому глазу. Ужас переполнил меня, и я раскрыл рот, пытаясь закричать.
Послышался смех.
«С кем ты сражаешься, глупенький меткий маг?»
Никогда прежде Тень не разговаривала со мной.
«Стой! — ответил я. — Я этого не хочу!»
«Червь станет прекрасным членом нашей семьи, Келлен. Полезный инструмент для меня. И я обещаю, что ты вскоре и вовсе перестанешь его замечать».
В отчаянии я собрал в кулак всю свою волю, пытаясь обратить ее против червя, заставить его остановиться. Существо заколебалось. Его крошечная головка закачалась из стороны в сторону. Десятки крошечных щелок, заменявших глаза, открылись и закрылись, рты голодных птенцов, ожидающих корма.
«Поспеши, малыш, — подгоняла Черная Тень. — Зачем оставаться в ловушке холодного оникса, когда можно пировать в тепле и довольстве. Иди сюда — и бери, бери, бери…
Прикосновение склизкого тела к моим ресницам бросило меня в дрожь. Я сопротивлялся, борясь изо всех сил. Это не принесло пользы. В этом месте никакие мои волевые усилия, казалось, не имели значения. Я кричал снова и снова, но все мои вопли превращались в одни и те же слова: «Добро пожаловать».
Червь уже почти что залез ко мне в глаз, но вместо жгучей боли я почувствовал внезапный острый холод. И более того: это ощущение исходило из другого глаза. Разъяренный обсидиановый червь отшатнулся назад, раздуваясь, пока не стал размером с питона. Его рассерженную морду окружило тучей черного дыма. Я вздрогнул, отшатнувшись назад, пытаясь уклониться от этих масляных капель — но они просто застыли, когда из моего правого глаза потянулись белые струи, собираясь в холодное
