— Вот уж чего не стал бы я совершать — так это так подло поступать за твоей спиной после гибели Мастера Боя. Пока я болел, ты ни разу меня не навестила, да и после стала холодна и безразлична ко мне.
— Потому что тебе и так хватает женского внимания — вон сколько сразу лезет девчонок, у которых дико гормоны заиграли! Чего же ты в таком случае со всеми не встречаешься?
Что, совесть гложет? Сразу и волосы гладить рукой стал и тяжко выдыхать, уводя взгляд. Закрыл глазки в попытке спрятаться от моего взгляда. Знаешь, мне твой суровый взгляд не страшен, хоть пускай горят синим пламенем.
— Ты себя со стороны вообще слышишь, Чара? Сначала жалуешься, что уделяю внимание другой девушке, а потом сама утверждаешь, что я обделён вниманием, и поэтому ты и отмалчиваешься. Так тебя не устраивает во мне то, что провожу время с другой или то, что не встречаюсь сразу с несколькими, а то и со всеми? Тем более ты мне не начальница, чтобы выслушивать отчёты о проведённом мной времени. У нас свободные отношения.
— О каких вообще уже отношениях может идти речь после твоей измены?!
Ты что, головой рехнулся или после сотрясения, вычистки мозга?! Меня многое что в тебе не устраивает, ибо прямо забит под завязку грехами передо мной! Думаешь, не замечаю, какие между тобой и Сцилией Ромэна отношения? Прямо на глазах теплеют, поди скоро своей девушкой назовёшь! Никакой верности мне с твоей стороны не наблюдаю.
— Измены? О какой такой измене ты говоришь? По-твоему проведение времени вместе с другой девушкой — это измена?
— В такие игры ты играешь только со мной, Дон!
— Ты так в этом убеждена, словно следишь за мной без моего ведома. Так вот, я заверяю тебя: ты не единственная, с кем я играю в битву подушек. Поняла?
— И с кем же ещё, кроме как с этой стервой?
— С сестрой, Чара. Дориа очень любит эту добрую игру, с ней играю дольше, чем с тобой. А что касательно тебя, то тебе следовало бы прийти в чувство и начать за собой ухаживать. Твоему внешнему виду не позавидуешь, Природа-Мать.
— Так тебя не устраивает моя внешность! Может, в твоих глазах я и вовсе какая-нибудь лохушка из дремучего леса, забредшая в город?!
— Не повышай на меня голос, Чара. Вспомни, мы договаривались, что ты прекратишь своё давление на меня, как и попытки на мне срываться. Ты помнишь о нашей договорённости или нет?
Опять руки ко мне протягиваешь, сорванец. Не нужны мне твои объятия, выпусти! Да отпусти ты меня! Хватит! А-а-а-р! Не получится. Не получится у тебя удержать меня в объятиях, да даже тебе неудобно подобным образом удерживать меня, прижатой спиной к своей груди и с закрученными руками. Ай, больно ведь! Мои руки. Ладно, выжду подходящий момент для высвобождения. Догадываюсь, что ты намерен со мной вытворить.
«Давай ты успокоишься, и мы проведём время вместе», уже и шепчешь прямо на ухо. Лови от меня такой ответ и приветствие заодно.
«Ай! Ты что, сдурела?!» Уж кто сдурел, так этот ты, Ляс. Скрутил мне руки, чуть не выломав в локтях и кисти. Так что удар затылков в нос стоил того. Нечего лишать меня свободы, так ещё и совращать после забав с другой девушкой. Опять строишь грозную гримасу. Ну, строй, что уж теперь. Страх у меня это не вызывает. Чтобы придать тебе ощущение реальности и лучше продемонстрировать мою позицию, вдарю тебе яростную пощёчину. Получил? Каково теперь?
— Тебе следует остыть, ибо у меня, знаешь ли, терпение тоже не вечное.
— Что? Что тебя ещё во мне не устраивает в качестве твоей девушки, Ляс?! Может, я вся не такая, не правильная?! А ты, значит, ангел с небес спустившийся?
— После смерти отца у тебя жуткий вид, совсем перестала за собой следить.
— Ещё что скажешь?!
— А-а-ар-р-р! Хватит меня ревновать к каждой второй юбке, — сквозь стиснутые зубы и я рычать умею, умник. — Сбавь тон, Чара, иначе можешь пожалеть…
— А что ты мне сделаешь, Ляс? Изобьёшь? Изнасилуешь? Что?!
— Да почему сразу насилие-то? Достаточно на мне срываться, остановись! Сама признала, что не ангел я. Вспомни, что именно Я оказался рядом с тобой, когда вы с Мастером пали в поединках с Дорией Рэйсноу. Это Я донёс тебя и твоего отца до лазарета! В день похорон твоего отца весь день пробыл на улице в ожидании твоего возвращения, чтобы обнять тебя и прижать к своей груди! А ты после как поступила по отношению ко мне? Ни разу меня не навестила, лишь через других лиц узнавала, когда же я выздоровею! Сегодня что с тобой не так?!
Не повышай на меня голос.
Чего вы двое свои любопытные носы в дверной проём просунули?! А ну кыш отсюда! Зрителей нам ещё тут не хватало!
— Вы чего двое на весь этаж шумите?
— А ну живо исчезли! — наглые какие!
— Угомонись, Чарг. Видно, кто-то ещё в трауре.
— Ребята, уйдите. Без вас разберёмся.
— Ну, мы на страже, снаружи.
Славно. Ну, продолжим? Что ты там говорил? Будто ты уделил мне внимание, а я о тебе даже и не думала, да? Всё верно, ибо за тобой есть кому ухаживать. С десяток девиц с радостью за тобой приглядят, поухаживают, приласкают и расцелуют. Может, и чем угостят, всякими вкусняшками в стремлении завоевать твоё сердце. Как там говорят? «Путь к сердцу мужчину лежит через желудок»? Всё верно ведь. Им лишь бы вкусностей на стол подавай, да ласкай их.
— А зачем, когда вокруг тебя столько девушек вьётся, а? Они что, тебя не навещали, не ласкали, не влюбляли?
— Да при чём тут они, когда речь о НАШИХ отношениях?! Ты поймёшь уже или нет, что речь о нас, а не посторонних людях?! Твоя ревность к другим ничем необоснованна, а ты ведёшь себя как последняя истеричка!
Истеричка! В его глазах отныне такая — истеричка, так ещё и последняя. Помимо того ещё и некрасивая, никудышная, никчёмная. Видно, в его глазах я упала и перестала что-то из себя представлять, значить, иметь привлекательность. Неужели настолько дурно выгляжу?
— Эй. Ты плачешь? — сбавил тон, но у меня нет сил сопротивляться обиде и разочарованию в своём партнёре. — Чара, ты начинаешь меня разочаровывать своей ревностью к другим.
— Ты тоже меня сильно разочаровал неверностью мне, Дональд Ляс. Раньше ты был другим человеком и нравился мне тем, что не заглядывался на других девиц как большинство парней твоего возраста. А теперь? Что с тобой случилось?! Почему твоё отношение к другим так переменилось?! Ты не избегаешь
