— Ой, мамочка! Что это?! Ой, больно как!
Пассажирка, читавшая книгу у противоположного окна, позвала проводницу.
— Боже, только родов нам тут не хватало! Куда ж тебя понесло на таком сроке. Потерпи, миленькая, до города. Через пятнадцать минут остановка будет. Мы к Ярославлю подъезжаем, там тебе помогут, — заволновалась женщина.
Проводник побежала докладывать по рации начальнику поезда о ситуации. Немедленно объявили по всем вагонам, что ищут врача. Среди пассажиров доктора не оказалось, но когда приехали на вокзал, там уже ждала скорая помощь.
Дальше всё слилось в одну сплошную боль. В скорой помощи у неё отошли воды, а схватки стали чаще. В больнице она промучилась ещё два часа, пока не родила.
— У вас мальчик, поздравляю, – сказала акушерка, поднося младенца так, чтобы Лена его увидела.
– Уберите его от меня, — устало произнесла Лена, закрыв глаза. — Не желаю видеть Зармаевское отродье.
— Что вы такое говорите? — изумилась акушер.
— Оставьте меня в покое, доктор. И унесите этого, подальше от меня.
Позже Любовь Львовна Тарасюк, сидела в своём кабинете и пила чай. Ей было тридцать два года. Уже семь лет она принимала роды в этом роддоме. Насмотрелась всякого, поэтому такая реакция мамочки была неожиданной, но не новой. Людмила переживала за каждый такой случай. Ведь в большинстве своём, такие мамаши оставляли детей в роддоме. Отсюда крохи попадали в дом малютки. Люба сама прошла через детский дом и знала, как там живётся сиротам. Няньки часто были злобными тетками, раздающими подзатыльники направо и налево. Старшие дети обижали младших. А ещё Люба помнила, что плохо кормили и всё время хотелось есть. «А ведь такой красивый мальчик родился. Настоящий богатырь весом четыре килограмма. Неужели она от него откажется?»
Утром Лена проснулась и увидела, что она в палате одна. Это был бокс на четыре койки. Ночью, когда её сюда привели, было не до разглядывания, так хотелось спать. Теперь же она осмотрелась. Ничего необычного, железные кровати, четыре тумбочки и раковина у дверей. С трудом добравшись до крана, Лена попила прямо из него, а потом умылась. Грудь налилась молоком, вызывая дискомфорт. Лена подняла больничную сорочку, из сосков капала белая жидкость. «Только в дойную корову превратиться не хватало», — подумала она раздраженно, ложась снова на кровать.
Неожиданно дверь открылась, и в палате появилась женщина в белом халате, шапочке и маске на пол лица.
— Здравствуйте, мамочка. Терапевт осмотрел малыша. Здоровый ребёнок. Никаких отклонений нет. Пора его кормить.
Только сейчас Лена заметила у тётки на руках свёрток из пелёнок.
— Унесите, он мне не нужен, — процедила она сквозь зубы, и с трудом повернулась к стене.
— Но он в вас нуждается. Ребёнку нужно кушать, — ласково сказала медсестра.
— Похрену, я его кормить не буду. Принесите мне заявление на отказ от него. Напишу отказ, а там пусть хоть помрёт с голоду.
Мальчик заплакал, но Лена не отреагировала. Она лишь зажала уши руками, но не повернулась.
Медсестра понесла его обратно, попросив мамочек с соседней палаты сцедить в банки молоко, чтобы накормить отказника. По дороге в детскую палату она встретила Людмилу Леонидовну.
— Сокольская отказалась кормить. Говорит, чтобы бумаги на отказ принесли. Сказала: «Пусть с голоду помрёт», — чуть не плача заявила девушка.
Любовь устало вытерла пот со лба.
— Час от часу не легче. Под утро ещё роженицу привезли. Роды были сложные. Ребёнок обмотался пуповиной. Сейчас мне сообщили, что малыш умер. Мамочка так молила его спасти. В данный момент она спит. Проснётся, что я ей скажу? Господи, что же за ночь сегодня такая. Ладно, покорми его из бутылки. Я сейчас сама поговорю с Сокольской.
Доктор потёрла лицо ладонями, а потом направилась в палату к Лене.
========== Глава 13 ==========
Равиль метался по кухне как бешеный зверь и орал.
— Я не понимаю, Дрон, как эта сука умудрилась сбежать?! Как?! Всё время перед глазами была! Отвёл взгляд всего на секунду! Хорошо, не хотелось со мной жить – оставила бы ребёнка и уёбывала к черту! Ей же всё равно сын не нужен был! Нет, она, гадина, ушла с ним, чтобы мне больнее сделать!
— Остынь, Чеченец! У тебя снова голова заболит. Я уже дал задание малолеткам мониторить вокзалы. Сразу после твоего звонка набрал Чили и дал описание девки. Лишь бы она в ментуру сразу не почапала, — сказал Дрон, сидевший на стуле задом наперёд.
— Нет, ей сейчас не до этого. Она сначала уехать постарается. Вот только на какие шиши? Найду тварину, урою! — Равиль с силой впечатал кулак в стену.
— Тихо, не бушуй. Ещё дом моей родни развалишь. Токарь звонит, — Сева взял со стола телефон.
Поговорив с приятелем пару минут, Сева отключил вызов и взъерошил волосы.
— Токарь ходил к её подруге, представился дальней роднёй по отцу. Лика не знает, где Лена. Она сказала, что Сокольская давно уехала в Челябинск. Да, Лена не дура. Она знает, что у подруги мы её быстро вычислим. А еще, Лика почему-то спросила, не из деревни Ольховка ли Токарь.
— Очень много информации. Знаешь, сколько Ольховок по России матушке может быть, — Равиль, наконец, приземлился на стул.
— Оп, а вот и Чили. Да.… Где видели похожую девку? Спасибо, дружище. Я тебе на телефоне счёт пополнил, — Сева отклонил вызов и серьёзно посмотрел на друга, — её на Ярославском вокзале видели. Но уже несколько часов прошло, как она пропала. Лена могла сесть на поезд. Нужно узнать, куда она билет купила. Нам, конечно, никто об этом не скажет. Но есть же друг Пушок с волшебной ментовской ксивой. Сейчас его напрягу. Зря, что ли, он от Князя бабло получает. А ты пока думай, что с этим самым Князем делать.
Равиль уже думал об этом. Рядом с князем охрана, близко не подойти. А свой винторез он утопил в проруби ещё первого января. Значит, надо искать другой путь.
— Послушай, Дрон, ты что-то говорил о болезни Князя. Чем он болен? — поинтересовался Зармаев.
— Ну, как у многих в его возрасте. Гипертония. Ещё какая-то хрень. Не помню, как называется, но суть в том, что у него редкий пульс. Типа операцию на сердце делать рано, но назначили кучу пилюль.
— Опа, так у него брадикардия, что ли? Ты не знаешь, капсулы у него в таблетках есть? — заинтересовался Равиль.
— Вроде были. У
