Совсем по-иному смотрел на рояль Ярослав. Колдун бережно провел ладонью, стирая несуществующую пыль. Ностальгия… и никуда от нее не деться, как ни загоняй в самый дальний уголок души.
Тогда он в первый раз выпустил ее руку. Одинокий инструмент притягивал к себе, словно магнит. Безумно хотелось играть, не думать ни о чем, позволяя такой знакомой, родной, но уже немножко забытой мелодии наполнить зал. Чтобы слетела пыль со стен и потолка, зажглась отсутствующая люстра. Так по-новому она звучала в пустом, оставленном доме… Лишь глупец и слепой скажет, что колдуну все равно, а древний город оставил равнодушным его сердце.
Сначала на меня обрушились звуки, но не той мелодии, что играл Ярослав, она в один миг стихла, сменившись незнакомым вальсом. Но это я поняла потом, а в первое мгновение музыка оглушила, в глаза ударил яркий свет. Повсюду мелькали незнакомые люди: дамы в роскошных нарядах XVI–XVIII века, господа в праздничных камзолах и начищенных до блеска сапогах. Я развернулась и ощутила себя маленькой рыбкой в бесконечном океане. Огромный зал, отделанный камнем, золотом и тканью, до потолка, как до неба, люстры с миллионом свечей удерживают тяжелые цепи; на специальном возвышении играют музыканты.
Дама, в нарядном темно-зеленом платье, задела локтем, и я поспешно отшатнулась в сторону. Я искала своего дракона. Сердце предательски вздрагивало, хоть я знала, он где-то рядом. Как и колдун, чье присутствие я ощущала благодаря церковному обряду. Мои метания, видимо, неправильно истолковали, ибо за спиной раздался мягкий, приятный голос:
— Разрешите вас пригласить?
Я обернулась. Мне приветливо улыбался мужчина двадцати семи — тридцати лет, светловолосый, синеглазый. Одетый с иголочки, в шелк и бархат. Красивый, как картинка. На мне же грязный и помятый дорожный костюм, за спиной рюкзак. Не знаю, зачем протянула ему руку, возможно, от неожиданности. Наши пальцы встретились, и по коже прошел легкий порыв ветра. Нельзя сказать неприятного, скорее чужого. Исчезла моя одежда, пропал рюкзак, я больше не чувствовала его тяжести. «Ольга!» — позвал Ярослав, воспользовавшись соединившей нас нитью, но я не слышала. На мне красовалось платье: пышное, шелковое, цвета неба и морских волн, с кружевом и лентами. Ожерелье приятно холодило шею, а вот сережки оказались тяжеловаты.
Незнакомец привлек к себе и наваждение отступило. Лучше б ничего не менялось! Неуютно в шикарном наряде, плевать, что в браслетах переливаются бриллианты. Лучше чувствовать в ладони холодную сталь пистолета, что испарился со всеми вещами! Стало страшно. Я была здесь чужой, и даже музыка утратила очарование.
— Ярослав! — закричала на весь зал.
Отшатнулась от партнера, отбежала на всякий случай на несколько метров. Повсюду мелькали танцующие пары. Зал кружился разноцветным вихрем, нельзя оставаться на одном месте: налетят, собьют.
Держаться линии танца… Чьи-то руки грубо потянули к себе, я коротко вскрикнула и отскочила. Рядом заметила Яшку и от сердца отлегло. Ничего, прорвемся. Нельзя позволить обстоятельствам одержать верх над волей человека.
…Поворот, закрытая перемена, обратный поворот…
Нить между мной и Ярославом натянулась, расстелилась путеводной тропой. Я моментально скользнула вперед, и она стала сворачиваться, увлекая за собой.
Кружащиеся в танце пары его обтекали, а может, мне просто казалось и время внезапно замедлилось. В облике мужчины ничего не изменилось, только глаза потемнели, наполнились темно-серым цветом. В метре от колдуна я остановилась. Ярослав неуловимым движением оказался рядом, сжал правую руку, левая легла на лопатку. На мгновение меня окутало спокойствие, а потом времени вернулся его обыкновенный темп, мы находились на чужом пути.
— С правой, — его дыхание коснулось шеи.
Первое, едва уловимое движение, правая нога ступает назад и чуть в сторону. Я не думала о фигурах, тело послушно вспоминало каждый шаг. Колдун вел вперед, отклоняясь от линии танца, но не задел ни одну пару. Спокойно, уверенно. Оставалось просто следовать. В первое время — это безумно сложно: я привыкла полагаться только на себя. Но ведь в танце так и должно быть.
Краем глаза заметила, что Яна с Яшкой летят за нами. Все встало на свои места. Я отбросила напряжение, и остался вальс. Как давно это было! Как давно я танцевала его в последний раз! В руках Ярослава я стала хрупкой и невесомой. Легкость и радость наполнили душу, отразились в улыбке: неуместно шальной и счастливой. Я забыла все проблемы и горести, разделив одно дыхание на двоих.
Незаметно мы приблизились к массивным дверям, с темного дерева и с золотыми бляшками. Рядом стояла стража. На нас они не обратили ни малейшего внимания. Ярослав распахнул створки, пропуская драконов вперед, длинный коридор вывел на улицу. Никто не пытался ни догнать, ни остановить.
Я устало прислонилась к холодной каменной стенке; одежда вернулась на свои места, а может, мне просто показалось — и не было ни платья, ни украшений. Мне хотелось вновь идти под жарким солнцем приграничья, считая часы до привала. Одно дело, когда попадаешь в прошлое намеренно, совсем другое — если оно играет с тобой, перебрасывая с одной реальности в другую, и не видно точки возврата.
— Ты красиво танцуешь! Словно лесная фея! — радостно выпалила Яна. — Правда, Ярослав? А ты жаловался, что потанцевать не с кем!
Она помнила, она все помнила. Каждую фразу, каждый жест, каждый взгляд. А, возможно, драконица помнила только то, что хотела: все, что связано с ним. По-другому не могло быть. Яну такой создали, как и всех драконов, от начала сотворения мира и до того, как с губ последнего из них сорвется прощальный вздох. Их связь с другом, повелителем, — это больше, чем любовь, больше, чем верность.
Она помнила тот весенний вечер. Когда городской воздух наполнили тонкие нити аромата цветущих садов, такого разного: пьянящего, сладкого, чуть горьковатого. И едва различимую струйку тоски, что так неправильно, неуместно разлилась в сгущавшихся сумерках, когда лениво открывали глаза неоновые светила. Когда звучала до боли знакомая, чарующая мелодия вальса… А вокруг лишь разукрашенные девицы в миниатюрно коротких юбках; их мысли одинаково пусты и доступны.
Яна никогда не ревновала. Может быть, оттого, что душа Ярослава всегда была для драконицы открыта. Достойных она старалась полюбить, если любил он, а остальные для нее просто не существовали.
С ветки дуба Яна наблюдала, как кружится в вихре вальса Ярослав и светловолосая девушка с большими синими глазами. Ее шаги неумелые и неловкие, в руках мужчины она как опущенный белый флаг: покорна, инертна. Ни одного щита, открытая книга… В нее даже не нужно заглядывать, чтоб угадать, что скрывается внутри. Колдуну скучно. Он помнит другую: сгусток живого огня, что когда-то держал в ладонях, помнит загадочную улыбку. Помнит, каким
