— А ведь мы могли пройти мимо и больше никогда не встретиться, — заметила я тихо.
— Скорее всего, так бы и произошло, — не стал спорить Ярослав.
Внезапно стало холодно.
— А если экспедиция — это цена?
Я сжала ладонь мужа, боясь услышать ответ.
— Нет, это только одно из звеньев в цепи событий, — твердо произнес колдун. — Так сложилась судьба, и они не сумели ее отвернуть. Мы сделали все, что могли. Не кори себя, прошлого не вернуть.
— Я знаю. Только счастье все равно отдает горечью. Их лица, проклятые тени, безумие в глазах у Германа…
Незримая тень на мгновение стала между нами, но голос Ярослава унес ее прочь.
— Этой ночью я понял, почему ничего не получалось, теперь я его вылечу. Все будет хорошо. Ты мне веришь?
— Не могу не верить, — я улыбнулась. — Спасибо тебе за то, что ты существуешь, за этот день. Никто и никогда не останавливал для меня время. Я прожила целую жизнь, как будто мы с тобой вместе уже тысячи лет, а впереди у нас бесконечность.
— Может быть, так и есть. Может быть, тысячи лет две души искали друг друга.
— Что будет дальше? Пожалуйста, скажи мне!
— Можем остаться здесь навсегда, если ты хочешь, — заговорил колдун, не увиливая, как обычно, от ответа. Бесследно исчезли легкость и беззаботность, что окружали нас в последние сутки.
— Нет, — произнесла горько. — Это значит позорно сбежать. Передать детям груз, предназначенный для нас.
— Я знал, что ты так решишь. Остается создать мосты между двумя мирами.
Стало тихо, только стая диких уток с шумом взлетела над водой. Осуществить то, что еще никому не удавалось, то, о чем каждый мечтал в юности, а потом благополучно забывал. Безумие? Может быть. А, возможно, безумие — это то, как мы живем.
Я обвела взглядом кристально чистое озеро со звездочками цветов, дремлющие деревья поместья и жарко прошептала:
— Построим! С тобой мы все что угодно построим!
* * *Осмысленное выражение появилось в глазах Германа через три дня. Он долго глядел на друга, словно никак не мог узнать, затем хрипло спросил:
— Зачем? Скажи мне зачем?
Слезы градом покатились по щекам мужчины. Они не вязались с суровым, мужественным обликом военного и казались чужеродными.
— Зачем, Славик? Я должен был остаться с ними! Я видел, как они умирают. Я просто смотрел, слышишь, Славик? Смотрел, как гибнут мои ребята. Зачем ты спас меня?
— Не я, — ответил Ярослав. — Тебя вытащила хрупкая девчонка, рискуя жизнью. Значит, это для чего-то нужно. Я пришел сюда ЗА ТОБОЙ, а ты спрашиваешь ЗАЧЕМ?
Мужчина затряс головой, словно отгоняя наваждение.
— Дай мне выпить. Хочу забыть! Хоть на время забыть. Я не могу, Ярослав!
— Нет ничего, — жестко отрезал колдун. — Хочешь забыть? — он протянул вперед руку. — Забудешь.
Герман шарахнулся, словно ему подсунули гремучую змею. Встретился взглядом с колдуном, не выдержал, отвернулся.
— Нет. ТАК НЕ НУЖНО.
Он замолчал, обхватив голову руками, словно загнанный зверь. А потом заговорил, не скрывая горечи:
— Славик, а ведь это даже не война. Там я держал автомат, я мог их прикрыть. А здесь ничего, пустота! И смерть ни за что.
— Мы ведь их даже не похоронили, — сказала и ужаснулась.
Столько времени прошло, а даже не вспомнила. Слишком сильным оказалось желание забыть проклятое поле.
— Уже поздно, — ответил Ярослав, бросив взгляд на солнце, — на рассвете поедем. Их тела никто не тронул. Звери обходят стороной те места.
— Я с вами, — твердо произнес Герман, он сразу подобрался, боль затаилась в глубине сердца.
— Нельзя! — закричала прежде, чем мужчина договорил.
Врата будущего отворились легко. Я увидела сумасшедший огонь в глазах военного, проклятое поле и его заплетающиеся шаги. Герману нельзя туда, даже днем.
— Это не обсуждается, — голос отдал сталью. Мгновение и передо мной предстал полковник.
— Хорошо, — согласился Ярослав, невзначай касаясь его плеча ладонью.
Муж, как всегда, не соврал. Это действительно не обсуждалось. Магия заполнила пространство, лицо Германа разгладилось.
— О чем это мы? — поинтересовался мужчина, словно очнувшись ото сна.
— О Свете, — улыбнулся колдун, — она тебя ждет. Дай ей волю, быстрее бы меня добежала.
Слабая улыбка затанцевала на уголках губ уставшего военного. Образ дома оттеснил тени погибших товарищей.
В это время Александр, наблюдая за спутниками, вспоминал себя. Пещеры, приговор дознавателя. Часть души понимала, что жизнь ему больше не принадлежит, однако мужчина не хотел умирать. Мысли о мести, о собственных ошибках и страшной цене, что заплатили верные ему люди, оставались по-прежнему его вечными спутницами. Саша строил планы, подбирал схемы. Он понимал, что шансов выжить в этой игре очень мало. Но… мужчина смотрел на Ольгу и Ярослава и вспоминал, как это было у него.
Ведь госпожа Эдевейс до сих пор удивительно красива, как в и годы юности, хоть не всегда вовремя закрашивает седину. А, может, он сам виноват, что в волосы супруги так рано вкрались седые прядки и ей надоедает их скрывать? Каждый день, провожая мужа на работу, женщина не знает, увидит ли его еще когда-нибудь. Об этом в их семье не принято говорить, но от молчания ей не легче, оно служит лишь ширмой.
Саша приедет домой с шикарным букетом цветов (какие не дарил несколько лет), они купят дом на берегу моря (давно хотели, но все никак не складывалось). Сможет ли это что-нибудь изменить? Возможно ли, в потухшем очаге отыскать маленькую искорку, с которой вновь вспыхнет пламя? Тогда Александр выживет. Пройдет начерченный путь, несмотря ни на что. Не ради чести, возмездия, справедливости. Ради одной-единственной женщины, их детей и любви, пусть и не заслуженной. Сквозь столько лет снова понять, что нужна только она одна…
Когда Герман уснул, Ярослав отвел меня в сторону.
— Мы завтра утром с Сашей уезжаем. Присмотришь здесь за всем.
Я хотела возразить, но, к своему стыду, ощутила невероятное облегчение. Я не желала туда возвращаться.
— Ты сама говорила, что это не женская работа, — напомнил Ярослав, разрывая тишину. — Отдохни, развейся, а копать могилы я тебе не позволю.
— Да, хорошо.
Нелегко дались эти слова, но с души словно камень свалился. Выбор сделан.
* * *Дни сменяли друг друга: яркие, солнечные, наполненные неотложными делами и короткими передышками. Герман потихоньку выздоравливал, приходил в себя. Мы искали, как объединить два совершенно разных мира, изменить существующую систему. Рисовали проекты, строили планы, но в каждом из них чего-то не хватало. Слишком сложные, слишком слабы, слишком… Впрочем, мы не
