Отправленный на разведку союзник столкнулся с чужим ветром, охраняющим паруса на одном из кораблей, и испуганно вернулся под мою защиту.
Что-то было явно не так.
А через мгновение до меня дошло, что именно.
Тишина.
Порт словно затаил дыхание, море отхлынуло, беспокойные птицы заткнулись, затаившись кто где. Даже ветер, неизменный спутник неба, не подавал признаков жизни. Я сглотнула, крутанулась вокруг оси и скорее почувствовала кожей, чем услышала мерный, все нарастающий гул.
Обмерев от первобытного чувства страха, я медленно подняла голову, увидела несущуюся на меня массу и… заорала:
– Дракон!
Хотя «дракон» – это я польстила. В потемневшем после захода солнца небе барахтал перепончатыми крыльями несуразный драконыш с перепуганными седоками на спине.
В день, когда на Академию налетела полная ЖОПа (и это я не про комиссию, а про заклинание «живой оттиск памяти»), Ронни еще не владел полным оборотом. Только крылья и юношеский гонор. Чуть позже я видела принудительную трансформацию, когда драконы смерти поддались массовой галлюцинации и увидели, как я убиваю их собрата. И вот теперь этот самонадеянный ящер возомнил себя большим и сильным.
– Ронни! – рявкнул подбежавший Кьяри, тоже запрокинув голову.
– А-А-А!!! – раздался испуганный вопль из поднебесья, и Ронни провалился в воздушную бочку.
Коротко ругнувшись, мы с Кьяри взмыли вверх.
Все-таки чуйка меня не подвела. Брать в ученики дракончика было равносильно подписанию смертного приговора нервным клеткам. Мало того что этот идиот крылатый сделал полный оборот в дракона, так он еще и остальных к себе на загривок усадил.
Учишь-учишь, а они как были дубами, так и остались.
Мне удалось подхватить Гамода и Камаля заклинанием левитации, Кира и Олаф вспомнили о том, что они воздушники, самостоятельно, а вот всезнайку Жетон пришлось спасать уже ветерку. Уставшего Ронни, махавшего крыльями от самого материка, выручал Кьяри. Грозно рыкнув, огромный ящер схватил за хвост падающего дракошку и, словно мать нашкодившего котенка, понес дорогую сердцу поклажу на пирс. А уж там…
Нет, мне всегда нравилось злить Кьяри-старшенького, но сегодня он что-то не на шутку разошелся. Прикрывшись куском парусины, он дождался, пока все соберутся вместе, и обрушил на студентов, свалившихся на наши головы, гнев.
– Вы хоть соображаете, что творите?! – рявкнул взбешенный декан кафедры Темных искусств. – У вас что вместо мозгов? Ветер?
– Не ори на них! – возмутилась я, загораживая охламонов собой. – Криками ничего не добьешься.
А потом развернулась, увидела счастливые лица студентов, едва не разбившиеся о воды пятой гавани, и тоже взорвалась:
– Какого етишкина корня вы забыли на Фесе?!
– Нам сказали, что комиссия осталась недовольна вашими методами преподавания…
– …поэтому мы взяли академы и…
– …полетели за вами!
У меня непроизвольно сжались руки, визуализируя в них ремень, задергался глаз, а в голову закралась бредовая мыслишка утопить этих горе-недоучек и спасти материк от малолетних недотеп.
– Госпожу Браун еще никто не увольнял! – рявкнул Кьяри, возвышающийся за моей спиной.
Я даже вздрогнула от неожиданности. Госпожа Браун? Он серьезно? Еще немного – и я заскучаю по временам «госпожа гарпия»!
– Мы участники восстания против существующей системы образования, ее прогнивших методов обучения и борцы за всестороннее развитие личности студентов, – с занудством истинной отличницы сообщила Жетон.
– Да! – радостно выкрикнул Олаф. – Это… как его… повстанцы!
– Слушайте меня внимательно, засранцы!
– Повстанцы, – обиженно поправил Олаф.
– Не перебивай, когда я кричу!
Охламоны сбились в тесную группу и смотрели глазами, полными раскаянья о содеянном. Притворялись, гады.
Я тяжело вздохнула.
– Никто меня не увольнял. Пока, во всяком случае. Но даже если уволят, то это не повод лезть на приятеля, впервые совершающего полный оборот, и нестись через море, кишащее морскими гадами и пиратами… – Я всплеснула руками. – Как вам такое вообще в голову пришло! Кира, – обратилась к девушке, вот кто меня откровенно разочаровал. – Почему ты не придумала план получше?!
– Я могла бы! – неожиданно взвилась та и выразительно глянула в сторону Олафа. – Но мне… помогали.
Глаз дернулся еще раз, а вместе с ним и рука. Кьяри обнял за талию и хмуро заключил:
– Прибыть сюда было дурацкой идеей. Мы еще побеседуем о вашем безрассудстве, но не здесь и не сейчас.
Гамод, Камаль, Жетон, Кира и Ронни с молчаливым смирением двинулись по доскам пирса. И только бурлящая внутри Олафа энергия не дала ему смолчать.
Парнишка склонился к уху Киры и громким шепотом уточнил:
– Я чего-то не понял. Декан мутит с госпожой Браун?
На него коллективно шикнули. Ронни даже приобнял за плечи и что-то грозно шепнул. Кьяри тотчас убрал руки с моей талии, смущенно кашлянул и отстранился. А вот до меня запоздало дошло. Мы спалились! Причем конкретно так.
Студентов пришлось подселить в наш отель. Дракон пытался спихнуть их куда-то в другое место, но я напомнила о том, как эти чуда свалились на наши головы, и Кьяри согласился, что оставлять их без присмотра чревато. Тем более на Фесе. Родине не обремененного моралью сброда.
* * *Остаток ночи прошел без происшествий, зато утро порадовало скандалом.
– Нет.
– Да!
– Я сказал – нет.
– Да плевать я хотела на твои запреты!
Мы сидели за сдвинутыми вместе столами, в окружении заспанной, но очень счастливой шестерки студентов, и завтракали. Точнее, я спорила, а упрямый дракон неторопливо ел и не желал внимать голосу разума, то есть мне.
– Это опасно. Не забывай, что ар-теро причислены к неразумным существам. Угадай, сколько заплатят коллекционеры редкостей за твою поимку.
Я прикусила губу, даже примерно не представляя, сколько могу стоить на черном рынке. Пять? Десять? Пятнадцать тысяч? Но это если не знать, что я – одна из немногих Памятей, оставшихся в моей расе. А если знать?
Ладно, буду рассуждать логически. Сколько эрешкиль готова отдать за меня? Остатки казны, не меньше. Но ведь на всех ар-теро казны не напасешься! Значит, думать надо скромнее…
– Ладно, не гадай, – смилостивился Кьяри, намазывая джемом тост. – Двадцать тысяч. За твою поимку дадут двадцать штук. Большой куш для местных.
Каких-то жалких двадцать штук? За меня, всю такую бесценную, с какой стороны ни посмотришь?!
Нет, определенно следует встретиться с местными контрабандистами, побеседовать и повысить мой ценник в три раза. Это минимум. Лучше вообще в семь!
Впрочем, вслух озвучила совершенно иное:
– Я защищена статусом преподавателя Академии. Никто в здравом уме не станет связываться…
Кьяри хмыкнул и снисходительно улыбнулся.
– Марсия, мы не на большой земле. Здесь испачканные чернилами бумажки не имеют веса.
– Но охламонов надо учить!
Охламоны, с интересом следящие за дебатами, согласно кивнули и затаили дыхание.
– Вот и учи, – согласно кивнул Кьяри. – Не выходя из номера.
Ага, сейчас прям. Уже послушно опускаю взгляд и деградирую до состояния безвольной овцы.
И не рассчитывай, драконище. Марсия Браун от своего не отступит.
Но продолжать дебаты не стала. Я ж умная женщина и в курсе, что статусные мужчины не любят, когда им возражают на людях. Упрямые драконы вообще этого на дух не переносят.
А вот наедине можно попробовать переубедить снова.
Второй подход к упрямцу состоялся
