– … и думает, что если он мужчина, то ему ничего не будет! Но я скажу вам только один раз – продолжите пьянствовать, и я откажусь перевязывать вас, потому что ваша рана может снова разойтись, – пригрозила она.
Я наклонилась над столом и прошептала Пейтону, который тоже наблюдал за этим зрелищем:
– Кто это? Ей жизнь не мила?
Пейтон усмехнулся:
– Это почтенная няня Макмиллан. Она что-то вроде доброй души этого замка.
– Добрая душа? Она ругается, как гангста-рэпер!
– Гангста… кто? Берегись, чтобы она этого не услышала, – предупредил Пейтон, потирая ухо. – Иначе она оттаскает тебя за уши и выпорет тебя.
Я была сбита с толку. В самом деле, Фингаль встал со своего стула и последовал за дамой, как школьник, которого в наказание вызвали к доске.
– Что? Я не понимаю…
– Няня Макмиллан была нашей кормилицей, когда мы были детьми. Кроме того, она целительница, повитуха и учительница. Можно сказать, она заведует нашим хозяйством, хотя это вовсе не ее работа. Отец охотно позволяет ей это, потому что со дня смерти матери в этом замке нет женской руки. Няня Макмиллан заполняет этот пробел.
Лорд и няня уже почти вышли в холл, когда Фингаль вдруг остановился и обернулся. Он подозвал к себе мальчишку и указал в мою сторону. Мальчишка тут же повернулся и побежал ко мне.
Мальчик, очевидно, никогда раньше не разговаривал с Кэмероном. Со смесью страха и презрения во взгляде он шагнул ко мне и сообщил, что меня незамедлительно ждут в покоях повелителя.
– В его покоях? И где они? – спросила я Пейтона.
– Я тебе покажу. Возвращайся к своей работе, Михаэль.
Прыщавому лицу не надо было повторять дважды. Он быстро исчез среди остальных слуг. Одного взгляда в сверкающие глаза Пейтона хватило, чтобы признать, что его общество мне в тысячу раз дороже. С облегчением покончив с едой рядом с Натайрой, я поднялась и дала Пейтону проводить меня из зала.
В коридоре послышался голос няни Макмиллан. Она была по-прежнему недовольна, но можно было безошибочно уловить обеспокоенные и почти ласковые нотки.
Негромко постучав, Пейтон открыл дверь, и мы вошли. Возле двери стояла щуплая девушка в аккуратном переднике и чепчике на белокурых косах. Она делала вид, как будто ее тут нет. Вероятно, этот неприветливый тон достаточно часто был адресован ей, поэтому она автоматически застыла как столб.
Энергичная женщина уже раздела хозяина дома настолько, насколько это было необходимо, и сняла повязку. Затем она ощупала рану. Когда Фингаль вздрогнул от ее прикосновения, она снова начала выговаривать ему.
– Внизу, в зале, притворяетесь юнцом, не знающим боли, а передо мной вздрагиваете при малейшем прикосновении, вот что мне нравится!
– Господи, твою занудную болтовню ни один человек не выдержит, – застонал Фингаль и знаком показал мне подойти поближе. – Кстати, это мисс Кэмерон. Она вытащила стрелу.
Я склонилась перед пожилой женщиной, которая измерила меня быстрым взглядом, прежде чем кивнуть и подвинуться в сторону, чтобы я могла подойти к кровати.
– Очень хорошо выглядит, – похвалила она меня, продолжая ощупывать рану. – Я сама не сделала бы лучше, но краснота меня беспокоит.
Даже моему неопытному взгляду было видно, что рана немного воспалена. Как это остановить, я не знала.
– Я старалась соединить края как можно аккуратнее, – оправдывалась я.
– Нам нужен гамамелис и чеснок, а к ним немного тысячелистника и помощи от Господа Бога, и все будет в порядке, – она отправила девушку, чтобы та принесла травы, а сама принялась доставать полоски льняной ткани из корзины у своих ног.
– Вам крупно повезло, что стрела не убила вас, – объяснила она лорду. – Если бы она проникла чуть дальше, нам ничего не оставалось делать, как плакать над вашей холодной могилой. В будущем вы должны оставить такие вещи своим сыновьям, – посоветовала она.
Фингаль фыркнул:
– Я хотел бы, чтобы такие вещи вообще не были нужны в будущем. Я устал от этих боев. Чем старше я становлюсь, тем больше я жажду мира. – Он улыбнулся мне. – Как ты на это смотришь, lassie? Ты мирная девушка или борьба у тебя в крови?
Хотя его вопрос прозвучал легко и непринужденно, мой затылок покалывало.
– Я могу бороться, сэр, за то, что мне дорого. Но я вовсе не заинтересована ни в какой вражде.
– Разумно, дитя, – вмешалась кормилица и сунула мне в руку миску с коричневатой пастой. – Вот, нанеси это на рану, – сказала она мне и закончила разговор, дав Фингалю отпить глоток из бутылки, после чего тот, задыхаясь, начал хватать ртом воздух.
– Ты хочешь меня отравить? – проревел он, вытирая рот и злобно сверкая глазами на няню Макмиллан.
– Что заставляет вас так думать? Теперь лежите смирно, чтобы мисс Кэмерон могла аккуратно нанести травяную пасту.
Мы сделали отвар из ингредиентов, которые принесла девушка, намочили им льняные полоски и аккуратно все перевязали. Через некоторое время кормилица убрала затвердевшую кашицу с раны и заново перевязала ее. Она поблагодарила за помощь и снова передала меня на попечение Пейтона, который молча терпеливо ждал, пока мы закончим свое лечение.
Он повел меня по темным коридорам, и лишь изредка бледная полоска лунного света освещала наш путь.
Дни, проведенные в незнакомой обстановке, почти не оставляли мне времени на размышления. Слишком много всего было у меня в голове. Мой Пейтон, который ждал меня дома, и Пейтон, с которым я столкнулась здесь. Фингаль и его выздоровление, а также будущее, предназначенное им всем.
Особенно меня тяготила ситуация с Кайлом, которая приближалась с каждым днем. Не говоря уже об ужасном видении, которое предсказывало, что я должна убить Росса. Все это занимало мои мысли полностью, поэтому я не особо обратила внимание на то, что Пейтон вошел передо мной в мою комнату. Но едва за нами закрылась дверь, он прикоснулся к моей руке и повернул меня к себе. Глядя в его глаза, я сразу поняла, что он задумал.
– Сэм, я… я могу поцеловать тебя?
Я чувствовала, как тяжело далась ему его сдержанность, и не вымолвила ни слова. Вместо этого я медленно притянула его к себе. Хотя я видела, что ему больше всего хотелось заключить меня в свои объятия, он нежно поцеловал меня и нерешительно обхватил руками за талию.
– Это… – пробормотал он, – … это платье. Ты выглядишь в нем так очаровательно. Я хочу поцеловать тебя с тех пор, как увидел тебя в нем, и весь вечер не мог думать ни о чем другом.
Его прикосновение, казалось, обожгло мою кожу и помогло мне хотя бы на короткое время забыть о своих мучительных мыслях, и я задрожала под напором его губ. Я смело сунула руки под его рубашку. Боже, это
