Когда опустилась темнота и мы раскинули лагерь, мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, зная, что это в последний раз. Слезы, которые я молча пролила в ту ночь, должны были остаться моей тайной. Я боялась оставить Пейтона, потому что не знала, не ждет ли меня в будущем известие о его смерти.
Разве я не могла просто остаться с ним?
Утро наступило с прекрасным восходом солнца. Небо пылало самыми ослепительными красками, позолотив облака и посылая на землю первые теплые лучи солнца.
– Пейтон, посмотри! Разве это не прекрасно? – сказала я, и он, моргнув, открыл глаза и последовал за моим взглядом.
Затем посмотрел на землю и стряхнул травинку со своего килта.
– Наверное, так и должно быть, – пробормотал он, прежде чем отвернуться и пойти к лошади.
Черт. Проклятие становилось все сильнее, уже отняло у него радость и не давало ему больше познать красоту восхода солнца. Меня охватил внезапный холод, которого я не замечала в его объятиях. Остаток пути мы ехали молча бок о бок, и от меня не ускользнуло, как Пейтон все больше замыкался в себе.
В полдень мы достигли гребня горы, и перед нами в ложбине заблестела темная вода озера Даич. Осенний пейзаж сиял самыми великолепными красками, придавая Пяти сестрам медные и бронзовые тона, и приветствовал нас. Только Пейтон с каждой минутой становился все более равнодушным.
– Мы на месте, – безучастно пробормотал он, когда мы преодолели последнюю часть пути до берега озера.
Сейчас, при дневном свете и без того жуткого тумана, который так сильно смутил меня по прибытии, все выглядело совсем по-другому.
Теперь с первого взгляда было понятно, что каменная хижина заброшена. Покосившаяся крыша не обеспечила бы защиты от дождя, а дверь криво висела в проеме и тихо хлопала на ветру.
Я осмотрела поле, в поисках места, откуда я пришла. Кладбища еще не было, но одинокий камень стоял, как изваяние, между пологими холмами.
Пейтон молча снял меня с седла и взял меня за руку. Он коротко дернулся, но его стоический взгляд не выдал его мыслей.
– И что теперь? – спросил он.
Мда, что теперь? Это был действительно хороший вопрос, потому что здесь тоже отсутствовала неоновая вывеска, обещающая прямую дорогу в двадцать первый век.
Я подошла к камню и осторожно обошла его по кругу. Как это должно было случиться? Хотя на собственном опыте я узнала, что путешествия во времени возможны, теперь, стоя перед простым камнем, я не могла себе представить, как это должно вернуть меня к моей настоящей жизни. Медленно я вытянула вперед дрожащую руку, готовая немедленно отдернуть ее, если что-нибудь случится.
Пейтон наблюдал, как Саманта осторожно приближается к камню. Всякий раз, когда он смотрел на нее, он не понимал, что она такое, но доверял своему сердцу, которое по-прежнему признавало ее его великой любовью, даже когда его чувства становились все слабее. Она была загадкой для него, и в ее глазах ясно читалось, что она чувствует вину. Одно было ясно – она не хотела никому зла.
Его собственная душа, напротив, была вся в крови Кэмеронов. Он надеялся, что ему никогда не придется признаваться в том, что он сделал. Но все эти мысли ничего не значили по сравнению с мыслью о том, что ему придется отпустить Сэм. Пусть это чувство и было очень слабым, он понял, что это страх. Но, несмотря на это, казалось, что другого выбора не было.
Он чувствовал, как холод пробирается по его жилам. Словно краски потеряли свой цвет, и улыбка Сэм больше не трогала его так, как несколько часов назад. Он не хотел, чтобы ее поцелуй больше ничего не значил для него, потому что он был обречен жить без чувств и любви. Нет, она должна была оставить его и позволить ему уйти одному в темноту.
– Что ты делаешь? – спросил он, когда Сэм провела пальцами по надписи на некотором расстоянии от поверхности.
– Я ищу обратный путь. Проклятый камень привел меня сюда. Я не знаю, как это произошло, но, если я хочу домой, я должна это выяснить.
Хотя Пейтон знал, что еще несколько часов назад каждая клеточка его существа сопротивлялась бы тому, чтобы отпустить Сэм, теперь отчаяние по этому поводу уже не сжимало ему горло. Но даже слабый отголосок этого чувства заставил его схватить ее за руку.
– Подожди, – попросил он, потому что еще не хотел того, чтобы она исчезла из его жизни. – Кинжал. Тебе нужен кинжал.
Когда он потащил Сэм обратно к лошадям, ему удалось сдержать улыбку. Он открыл седельную сумку и достал завернутый в кожу кинжал.
– У меня есть для тебя еще кое-что, – сказал он суровым голосом. Для него было шоком найти сверток, когда он обыскал сумку Кайла. Кайл был мертв, потому что ради него отказался от безопасности замка. Пейтон был рад, что проклятие постепенно лишало его чувства вины, а также уменьшало боль из-за смерти брата.
Пейтон понял, что погрузился в свои мысли, когда Сэм осторожно тронула его за локоть.
– Ты собираешься отдать его мне или нет? – спросила она, указывая на кинжал.
– Конечно. Вот, не поранься. Тебе лучше повесить кожаную сумку на плечо, так будет безопаснее.
Он наблюдал, как Сэм засунула кинжал в сумку и зажала ее под мышкой, прежде чем перейти к свертку. Пейтон старался держать свои слабеющие чувства в тайне, передавая ей перевязанный сверток.
– Вот, это подарок. Ты… я имею в виду… ты уже знаешь, что с этим делать, думаю, – с трудом выговорил он. И когда Сэм, улыбаясь, сунула палец под кожаный ремешок, чтобы расстегнуть его, он положил свои руки поверх ее, хотя от боли ему хотелось тут же отдернуть их назад.
– Нет, mo luaidh. Не заглядывай внутрь, пока не окажешься дома, – попросил он.
– Ну ладно. Хоть я и ненавижу, когда меня так мучают, – растроганно сказала Сэм, сунула сверток в сумку и прижалась к его губам в поцелуе.
Пейтон уже не чувствовал этого.
– Ты должна уйти! – настаивал он.
Где-то в его памяти еще осталось знание того, каким должен быть поцелуй, так почему же он не мог его почувствовать? Но даже отчаяние, грозившее охватить его, было лишь слабой тенью настоящего чувства.
– Иди! Тебе пора!
Глаза Сэм наполнились слезами, когда
