— Обязательно надо проверить, — потеряно проговорила я.
Брент предлагал взять это дело в свои руки. Честное слово, я была готова сдаться. Я даже открыла рот, чтобы озвучить свое решение, но встретилась взглядом с комиссаром. «Все хорошо, ты молодец», — прочитала я в его глазах и устыдилась. Нет, пусть я и отвечаю за результат, я не имею права поднимать вверх свои бесполезные сейчас лапки. Я не одна, со мной команда.
Я тряхнула головой и расправила плечи. Брент усмехнулся.
— Выйдите на связь с Майклом. Как можно скорее, — распорядилась я, а Нат посмотрел на меня так, будто я оскорбила его смертельно. Мне стало понятно, что он уже успел передать мой полуистеричный приказ.
Хороша я в роли руководителя расследования, нечего сказать.
Настроение у меня опять упало. Я покрутила головой, выискивая в толпе Эндрю, но он остался в машине, координировать действия полиции внизу.
— Мне нужны понятые, — отдала я еще один приказ, надеясь, что голос не дрожит. — Будем осматривать кабинет Таллии Кэролайн. Там вроде был дома кто-то из соседей, приведите их сюда.
Все засуетились. У меня опять возникло желание бросить все и сбежать, хотя я и знала, что эта возня — совершенно обычна. Появилась Джулия со своей группой, и как-то эксперты умудрялись рассредотачиваться так, что их было одновременно и много и они не мешали друг другу. Нату и комиссару, напротив, пришлось выйти. Брент остался, хотя его я хотела видеть меньше, чем кого бы то ни было. Он одним своим взглядом в спину будто вонзал мне нож.
— Мы несколько раз задавали ему одни и те же вопросы.
Мало ему было молча меня добивать, понадобилось еще и вслух. Но я ничего не ответила. Все равно в суете слова Брента потерялись, никто, кроме меня, их не слышал.
— Как думаете, Томас забывает, что вы спрашиваете его об одном и том же, или делает вид? Руперт упоминал звонок, вы упоминали звонок…
В голосе Брента не было насмешки или издевки, и я выдавила:
— Я действовала по процедуре.
— Да, я знаю. Каждый раз, когда ему задают вопрос, он реагирует как на первый. Почему?
Я пожала плечами. Может, Брент неспроста завел этот разговор, зная о визите доктора Меган, и я должна была повестись на его провокацию, а может, он действительно хотел во всем разобраться. Мне хотелось верить именно в последнее, а разум упорно твердил, что вероятность первого куда выше.
— Доктор Меган считает, что он все продумал. Что он тянет время, чего-то ждет. Что все это только притворство, умелое настолько, что даже психиатры не знают, как все это объяснить. Что они могут сказать? Что он не был в состоянии аффекта и психически здоров.
Я выпалила это на одном дыхании и отвернулась. Брент, если хочет, пусть приводит доводы, основанные на результатах осмотров и экспертиз, а выслушивать его высосанные из пальца предположения я больше не стану.
Брент осторожно тронул меня за локоть, и это было так неожиданно, что я вздрогнула.
— Поговорим с вами после того, как здесь закончим. — И улыбнулся. Не так, как улыбался до этого — полный превосходства и самомнения, а как-то… по-дружески? От него я подобного не ожидала, будто Брент был больше не Брент. Меня как подменили, теперь и его?
Я только кивнула. Продолжать разговор мне не хотелось, и как раз вошли понятые: потрясающего вида старушка — живой образец достижений нашей медицины и великолепия социальной поддержки — и робкий молодой человек в рабочей униформе. Последним прибежал помощник оператора с звукозаписывающим устройством, что меня воодушевило: избавит от массы писанины.
— Минуту внимания группе! — крикнула я. — Господа понятые, проводится обыск и при обнаружении — изъятие всех предметов, с помощью которых подозреваемый ректор Томас мог измельчить кисти рук Таллии Кэролайн, а также все, с помощью чего он мог растворить руки…
Брент покашлял. Я с досады закусила губу: сказала все не так, вводную часть опустила, понятые не в курсе, что происходит. Но всех, как быстро выяснилось, заинтересовало другое.
— Госпожа капитан, — Джулия при всей своей вредности соблюдала субординацию, — повторите, пожалуйста: мы ищем?..
— Да, — отчеканила я. — Если мы не можем найти то, с помощью чего кисти рук измельчили, возможно, я повторяю, возможно, Томас растворил кисти рук в какой-то кислоте.
Джулия поморщилась. Что-то ей не нравилось, но я пока не понимала, что именно.
— У Таллии Кэролайн есть кислоты, — сообщила она, — но их количества, вероятно, недостаточно, надо все проверять досконально. Предположение интересное, но мы бы это заметили.
— Или нет? — спросил какой-то эксперт из группы. Имени его я не знала. — В студии есть химический и несгораемый шкафы.
Студия? Это, наверное, та самая комната, которую я назвала про себя «лабораторией», когда была здесь впервые.
— Я не знала, что декораторы ими пользуются, — удивилась я совершенно искренне. — Предположение было… для очистки совести. Об этом никто не подумал?
Все переглядывались. Старушка заинтересованно крутила головой, а вот парень в спецовке чувствовал себя не очень комфортно. Я, впрочем, тоже.
— Давайте проверим, — предложила я. — Начнем со студии.
Студия была смежной с кабинетом и имела единственный вход. Совершенно рабочая комната — мне казалось, что у художника должно быть больше беспорядка и хаоса. Таллии Кэролайн не касался творческий бедлам.
— Химикаты в несгораемом шкафу, — сказал все тот же безымянный эксперт.
— И он не заперт?
— От кого было ей запирать?
Вопрос был в определенной мере риторический. Я оглянулась на двери студии — там опять собралась толпа, причем комиссар и Нат были в первых рядах. Мне было сложно осуждать их за любопытство: дело закрутилось слишком непредсказуемо.
— Как вам это в голову пришло? — тихо спросил меня Брент.
— Понятия не имею, — честно ответила я. — Наверное, от безысходности.
В студии Таллии было как-то слишком много места. Отсюда вытащили все, и сейчас я спросила у Джулии, что именно изъяли и почему никто не обратил внимания на шкаф с химикатами.
— Все просто, Сью, — пояснила мне Джулия. — Там почти на каждом предмете были следы крови. Просветили биоскопом и сразу отправили на экспертизу.
— И результаты? — поторопила я.
— Кровь Таллии Кэролайн. Но ты же понимаешь, установить, была ли эта кровь из порезов или нет, так быстро невозможно. Сейчас, наверное, что-то
