— Ей прописали коагулянты, — сказала я, — но она перестала их принимать. Это подтвердили ее врачи.
— У нее много мелких порезов, но получены они не в момент смерти, — согласилась Джулия. — Смотри сама.
В студии было несколько столов — очевидно, для разного вида работ. Разной высоты, из разных материалов. Какие-то хирургически чистые, один заляпан чем-то вроде краски. У стены — три шкафа: металлический, несгораемый, обычный, почти пустой, только какие-то бумаги с набросками, и химический — с вытяжкой.
— Отсюда тоже все забрали?
— Нет, в шкафу для хранения так все и было. Там полно пыли, наверное, она этим шкафом не пользовалась со времени работы над «Битвой Государств»…
Понятым было положено находиться в самом эпицентре. Но повезло нам только со старушкой: она абсолютно не теряла самообладания и интереса, а вот второй понятой дрейфил. Нат, воспользовавшийся тем, что пространства для маневра у нас стало больше, составил нам компанию и теперь подталкивал понятого поближе к шкафам, тот сопротивлялся.
Джулия и Нат, надиктовав подоспевшему оператору предусмотренные процедурами предисловия, открыли химический шкаф — пусто, потом осмотрели, больше для протокола, шкаф для хранения, затем открыли несгораемый шкаф. Там стройными рядками красовались различные баночки с пометками, какой химикат в них содержится.
— На первый взгляд химикаты нетронуты, — прикинула Джулия. — Необходимо все изъять и отправить на экспертизу.
Она повернулась ко мне, я кивнула. Даже здесь я уже не была ведущей, но, может, это было правильно. Старшей группы была Джулия, а Процедурная Комиссия любила порядок.
— Для чего ей могло все это понадобиться, госпожа Ронда? — спросил Нат. — Она театральный декоратор. Есть соображения?
— Я ведь не театральный декоратор, а химик, — хмыкнула Джулия. — Осторожнее с этим, упакуйте отдельно. Понятые, не стоим в стороне, наблюдаем… Если очень коротко — обезжирить, очистить ржавчину, защитить от коррозии…
— И все это в домашних условиях? — не поверил Нат. — Разве это не запрещено законом?
— В таких дозах — не запрещено, кроме того, здесь специально оборудованное помещение, с вытяжками и системами ликвидации чрезвычайных ситуаций.
— Похоже, что какие-то химикаты недавно вскрывали? — нахмурилась я. — А можно хотя бы примерно сказать, как давно Таллия или кто-то еще использовали химический шкаф?
Джулия, дернув понятых, провела под их пристальными взглядами пальцем в перчатке по поверхности, продемонстрировала нам испачканный в пыли палец.
— Относительно давно. Этот шкаф точно не использовали для того, чтобы ускорить реакцию с кислотой.
— И баночек нет пустых, — разочарованно пробормотал Нат. — А такая была красивая версия.
Мало того, что красивая, она еще и многое объясняла. Могла бы объяснить, если бы я не ошиблась. Или?.. Но химикаты были чистые, это я понимала, не будучи химиком. Если бы в них что-то растворяли, мы заметили бы это невооруженным взглядом.
Все толклись возле шкафов, немного мешая экспертам, и настроение у всех портилось. Я оглянулась на комиссара, и мне показалось, что он поскучнел, что само по себе было скверным знаком.
«Какое-то проклятое дело, — со злостью подумала я. — За что ни возьмись, все рушится. И еще этот Брент».
Я посмотрела на Брента. Он стоял чуть дальше от остальных, будто все это суматошное действо к нему не имело ни малейшего отношения, но, поймав мой взгляд, он слегка улыбнулся, а я изумленно заморгала в ответ. Что он хочет?
— Мне кажется, вы на верном пути, — прошептал Брент, быстро подойдя ко мне. — Я не уверен, что Томас полез в химикаты, лично я бы этого делать не стал, но если тщательнее просветить столы биоскопом…
— По-вашему, мы плохо сделали свою работу, господин Брент? — Джулия, что меня не удивило, услышала и тут же завелась. Еще неизвестно, на кого бы лично я стала ставить в этой перепалке. — Не хотите ли переделать, в таком случае?
— Вы не нашли весь пластик, — недобро пояснил Брент, — а если вы не нашли кусок, в котором Томас проделал дырку, то весьма вероятно, этот кусок был не единственный. Могли быть куски пластика с порезами. У него было достаточно времени, чтобы разделать кисти рук не с помощью какого-то прибора, когда у него имелся декораторский нож.
— Он был до сих пор колупался, — отмахнулась я. — И опять же, куда это все делось? Он ведь никуда не выходил? Или?..
— Не выходил. — Голос комиссара прозвучал как-то странно. — А оно ему надо было — выходить?
— Что? — одновременно переспросили мы с Джулией. А Брент… Брент, кажется, что-то понял. Он сорвался с места, растолкал людей в дверях, и только его и видели. Комиссар непредсказуемо проворно успел отскочить.
— Куда это он? — опешила я.
— Штырь ему в… — проворчал комиссар. — Да, вот что мы упустили. А Брент, паршивец, нас сделал. — Он подошел ко мне и Нату, отвел нас в сторону, потом поманил Джулию и понятых. — Пойдем-ка посмотрим.
Ничего не понимая, я вышла из квартиры за комиссаром. Прошла на техническую площадку. И только там до меня начало кое-что доходить.
— Он вышел на другом этаже и бросил пластик и руки в чужие отсеки?..
— Похоже на то, — покивал комиссар. — Сколько квартир по этой площадке? — спросил он у рабочего, и тот насупился, пытаясь подсчитать. — А, сам решу… в доме восемьдесят этажей, по две квартиры на один стояк, значит, сто шестьдесят, но долго он раскатывать не мог, да и не раскатывал, наверное. Брент сейчас скажет, на каком этаже он вышел. Вот это все потому, что куда-то несемся, а не работаем как положено…
А у меня появилось новое чувство. Должно было стать стыдно, потому что комиссар был прав — пусть отчасти. Скорость не должна влиять на качество нашей работы, но влияет, не деться от этого никуда. Моя команда облажалась, а Брент случайно — случайно ли? — нащупал верный ответ, а он его нащупал, в этом я уже не сомневалась, — но я была за него рада.
И вот эта радость за успех человека, который с самого начала мечтал нам всем доказать, что мы ничего не стоим, мне не понравилась. Но меньше не стала. И я понятия не имела, как это самой себе объяснить.
Глава двадцать девятая
Эксперты разбежались по этажам, Нат и остальные ребята из следственной группы пошли по квартирам добывать понятых. Мы с комиссаром вернулись в квартиру — ладно, хоть Томаса отправили обратно в камеру, и одной головной болью у нас стало меньше.
—
