Не обращая внимания на устилавшие пол камыши, нещадно коловшие кожу босых ступней, она прокралась к двери. Дверные петли даже не скрипнули – недаром она постоянно держала их как следует смазанными. Уход ее мог бы выдать разве что негромкий глухой стук.
Полночь уже миновала, дворец почивал непробудным сном. К этому часу отправились спать даже придворные, предававшиеся запретным страстям. Однако темный плащ Анны в сей обстановке был не только символичен, но и вполне практичен, служа средоточием призванных ею несложных чар. Благодаря ему, всякий, кто мог бы бодрствовать, не увидит ее, если она сама того не пожелает.
В тонких лучах света, падавших внутрь сквозь окна, что выходили во двор, она миновала галерею и подошла к потайной лестнице, ведущей в сады. За день землю снаружи припорошил снег. Под белыми капюшонами, укрывшими плечи и головы, озаренные луной геральдические звери, возвышавшиеся по углам Тайного сада, выглядели еще фантастичнее, причудливее, чем обычно – словно застывшие на месте горгульи, готовые в любую минуту прийти в движение. Проходя мимо, Анна опасливо покосилась на них – но нет, статуи так и остались недвижным камнем.
Впереди, посреди Горного сада, в окружении деревьев, принявших под ножницами садовников образы жутких волшебных тварей, зловеще темнел банкетный домик. За ним, в отдалении, что-то бормотали самим себе укрытые тонким льдом воды Темзы.
Над самым берегом реки, в тени Водяной галереи, ее ожидали.
– Вы опоздали.
Не желая утруждаться воссозданием чар, Луна предпочла сохранить облик Анны Монтроз. Однако мыслить по-человечески ей было незачем, и посему она стояла на обледенелой земле босиком, а распахнутый плащ ее вольно развевался на ветру, что дул от реки.
– Нет, я пришла вовремя, – возразила она, и в тот же миг, как по заказу, звонарь в часовой башне дворца начал отбивать второй час после полуночи.
– О… виноват, – с хищной улыбкой сказал Видар.
Видар? Зачем он здесь? Обычно он присылал хлеб с каким-нибудь служкой из гоблинов. Что ж, доставлять ему удовольствие, спрашивая об этом, Луна не станет: по всей вероятности, ответ она вскоре узнает и без того. Посему она просто протянула руку.
– Будьте любезны. Действие прежнего почти на исходе.
Но Видар даже не шелохнулся – что, впрочем, ее совершенно не удивило.
– Так что же с того? Если только вы не полагаете, будто из реки сию минуту выскочит поп и именем своего небесного господина велит вам: «Изыди!», немедленное разоблачение вам не грозит.
Пару месяцев назад, сославшись на захворавшую родственницу в Лондоне, Луна сумела урвать себе несколько дней одиночества. Эти-то дни, проведенные в истинном облике, и позволили изменить режим: хлеб гоблины приносили по пятницам, но съедала она его по вторникам. Однажды такой запас времени может оказаться жизненно важным. Однако Видар обо всем этом не знал, оттого-то она, услышав, как он едва не помянул при ней Господа смертных, и изобразила подобающее случаю беспокойство.
– Госпожа может проснуться и обнаружить мое отсутствие, – пояснила она, уклоняясь от Видаровой колкости. – Мне лучше не медлить.
Видар лишь пожал костлявыми плечами.
– Скажете ей, что ускользнули на романтическое свидание со своей смертной игрушкой. Или придумаете что-нибудь еще. Что вы там ей солжете, мне дела нет.
Поудобнее прислонившись спиной к кирпичной кладке Водяной галереи, он скрестил руки на узкой груди.
– Что вы имеете сообщить?
Луна спрятала протянутую руку под плащ. Вот, значит, как… Тоже неудивительно: наверняка не одна она поставляет владычице Халцедонового Двора сведения о смертных, однако, если Видар счел дело настолько спешным, что сам явился сюда, это что-то да значит. Обычно он, подобно своей госпоже, которой изо всех сил старался подражать (и которую, в конечном счете, намеревался низвергнуть), избегал покидать надежные стены Халцедонового Чертога.
– Сэр Джон Перрот обвинен в измене, – заговорила она так, будто Видар об этом еще не знает. – Перрот – политическая креатура Уолсингема, и посему главный секретарь Елизаветы начал действовать в его защиту. Девену поручено выяснить, кто проявляет интерес к ирландским делам, и с какой целью.
О том, что и Девен, и Уолсингем пребывают в Ричмонде, она предпочла умолчать. На днях графиню Уорик вызывали туда, к королеве, только поэтому Луне и посчастливилось узнать о новом задании Девена; Видар же, узнав, сколь редко она встречается с ним, был бы недоволен. Девен – единственное звено, связующее ее с Уолсингемом. Без него ей почти ничего не добиться.
Видар забарабанил острым кончиком ногтя по драгоценной пряжке на рукаве дублета.
– Не просит ли ваша игрушка докладывать обо всем, что слышите?
– Нет, но он знает, что я сделаю это и без просьб, – ответила Луна, оторвав взгляд от ногтя, постукивавшего по пряжке, и глядя Видару в лицо – во впалые глаза, скрытые тенью. – Обвинение – наших рук дело?
Ноготь Видара замер.
– Вы здесь затем, чтоб выполнять повеление королевы, а не задавать вопросы, – сказал он.
Чем устранение Перрота может помочь переговорам Инвидианы с ирландскими дивными? Об этом Луна даже не догадывалась, однако Видарова попытка уклониться от ответа наглядно свидетельствовала: может.
– Чем лучше я понимаю намерения королевы, тем лучше могу служить ей.
Услышав это, Видар рассмеялся – язвительно, но от души.
– Какая очаровательная мысль – понять намерения королевы! Жизнь среди смертных внушила вам оптимизм, граничащий с глупостью.
Луна досадливо поджала губы, но тут же вновь приняла безмятежный вид.
– Тогда нет ли у вас для меня указаний? Или мне просто слушать и докладывать?
Видар призадумался, и это также кое о чем говорило: в этом деле Инвидиана предоставила ему некоторую самостоятельность. Выходит, он явился сюда не просто как вестник. Вот и ответ, отчего этой ночью хлеб ей принес Видар, а не гоблин.
Эти сведения Луна припрятала на будущее, в копилку скудных знаний.
– Ищите заинтересованные стороны, – осторожно, глубокомысленно ответил Видар. – Составьте им реестр. Чего желают, зачем, какие услуги готовы оказать взамен.
Значит, согласие с ирландскими дивными еще не достигнуто – в ином случае Луне велели бы искать дружбы с определенной фракцией. Быть может, обвинения в адрес Перрота – попросту демонстрация силы Инвидианы, призванная убедить ирландскую сторону в ее способности выполнить обещания?
Этого Луна, пребывая здесь, выяснить не могла, а леди Нианна – даже в самом дружеском расположении духа – никак не могла осведомлять ее обо всем происходящем при дворе. Что говорить, жить среди смертных, близ самого сердца Двора Тюдоров, купаясь в его величии, но не застревая в его тенетах, да еще наслаждаясь иллюзией свободы от куда более изощренных интриг Халцедонового Двора, очень и очень приятно, вот только ни на минуту нельзя забывать: все это только иллюзия. Безопасности нет нигде. И если это хоть раз ускользнет из ее мыслей… тогда-то она и узнает, что значит действительно выпасть из фавора.
– Что ж, хорошо, –