Колени дрогнули, подались, и Луна весьма неизящно плюхнулась на придвинутый Гертрудою табурет.
– Он… что? Умер? Когда?!
– Не стоит прикидываться невинной овечкой, – сквозь зубы процедил Девен. – Вы знали, что он ищет вас, ищет в дворцовой политике следы вмешательства вашей королевы. Он был опасен для вас, а теперь мертв. Возможно, я величайший глупец на весь белый свет – уж вы-то точно обвели меня вокруг пальца, как последнего дурака… но не настолько же глуп.
Пальцы Розамунды сомкнулись на шелке его рукава, придержав невольно потянувшуюся к эфесу шпаги руку.
– Мастер Девен, – сказала брауни, но тот не удостоил ее и взгляда. Неровные отсветы пламени искажали правильность его черт, превращая лицо в жуткую маску. – В то время, когда умер ваш господин, леди Луна была заточена в темницу. Она не могла погубить его.
– Значит, приказала сделать это другому.
Луна отрицательно покачала головой. Выдержать Девенов взгляд ей было не по силам: столкнувшись с ним в истинном облике, она казалась самой себе невероятно уязвимой – все равно что нагой. На Анну он не взирал бы с такой жгучей ненавистью…
– Нет, не приказывала. Но если он умер… отчего?
– От болезни, – отвечал Девен. – По крайней мере, так это выглядело.
Да, Уолсингем часто болел и вполне мог умереть естественной смертью. Но вовсе не обязательно.
– Мне поручили, – сказала Луна, не поднимая взгляда от потрепанных перьев юбки, – следить за Уолсингемом и сообщать о его намерениях во дворец. И, если удастся, найти способ влиять на него.
– С моей помощью, – с очевидным омерзением уточнил Девен.
– Он… был человеком проницательным, – продолжала Луна, уклонившись от ответа на сей предполагаемый вопрос: в эту минуту она ни за что не смогла бы объяснить сделанного выбора. – Полагаю, моя королева опасалась, что он приближается к разгадке. Возможно, вы, мастер Девен, и правы, виня в его смерти меня, ведь это я сообщила Видару, лорду дивных, на что нацелился господин главный секретарь. Возможно, после того, как меня похитили из Оутлендского дворца, он и предпринял некие шаги к устранению угрозы. Но я таких приказаний не отдавала.
Гертруда дотянулась до второго рукава Девена, и брауни мягко, однако настойчиво увлекли молодого человека на шаг назад, дабы он не нависал над табуретом Луны.
– Зачем все это? – помолчав, спросил Девен. Гнев его поутих, уступив место искреннему недоумению. – Какое королеве эльфов и фей дело до событий в Ирландии, или до судьбы Марии Стюарт?
– Извольте-ка присесть, – сказала Гертруда, терпеливо, но непреклонно возвращаясь к началу беседы, – и мы сможем ответить на этот вопрос.
* * *Когда все расселись по местам с кружками меда в руках (похоже, свое семейное имя сестры получили не просто так), Розамунда – та, что в переднике с розами – заговорила.
– Скажите, миледи, – начала она, кивнув кудрявой головкой Луне, – давно ли вы при Халцедоновом Дворе?
Луна оправила остатки юбок из перьев, пригладила серебро волос, и только босые ноги, изящные подъемы ступней в брызгах грязи, несуразно дисгармонировали со всем остальным.
– Давно, – подтвердила она. – Быть может, не так давно, как Видар, однако леди Нианна с леди Карлиной появились позднее. Дайте-ка припомнить… в те времена послом Тилвит Тег был И Лау Каррег…
Все это отчетливо напомнило Девену его первые дни при дворе Елизаветы. Поток незнакомых имен, неуловимые для него подводные течения альянсов и противоборств… Слушая Луну, поверить, будто в Англии имеется еще один двор, стало куда легче.
Когда воспоминания Луны подошли к концу, Розамунда спросила:
– А давно ли Инвидиана взошла на престол?
Эльфийка изумленно заморгала.
– Что за вопрос? – сказала она. – Целую вечность и еще день тому назад. Я просто не знаю. Мы ведь не смертные, появляющиеся и уходящие в отмеренный срок.
«И в самом деле, – отметил Девен, – рассказывая о пребывании при дворе, она ни разу не упоминала ни дат, ни сроков».
Сестры переглянулись, и Гертруда согласно кивнула.
– Инвидиана, – с чеканною простотой объявила Розамунда, – стала королевой английских дивных в пятнадцатый день января тысяча пятьсот пятьдесят девятого по счету смертных года.
Луна изумленно подняла брови и недоверчиво рассмеялась.
– Не может быть! Это же едва-едва тридцать лет! Я сама состою при Халцедоновом Дворе куда дольше.
– Ой ли? – возразила Гертруда, скептически взглянув на нее поверх кружки с медом.
Эльфийка приоткрыла рот, но не нашлась с ответом.
– Ведь это же день коронации Елизаветы, – сказал Девен, хранивший молчание с тех пор, как все сели.
– Так оно и есть, – подтвердила Розамунда.
Теперь Луна с недоверием воззрилась и на него.
– Но это же невозможно. Я помню…
– Многие помнят, – откликнулась Гертруда. – Да только все их воспоминания никак не связаны с человеческим календарем. Вы совершенно правы, мы не считаем время с этакой точностью. Возможно, кабы считали, куда больше дивных заметили бы перемены. Халцедоновый Двор как таковой существует всего-навсего тридцать один год – ну, может, чуточку дольше, смотря с чего начинать счет. Видар – тот появился раньше… Но все ваши воспоминания о правлении Инвидианы уходят в прошлое не дальше той середины января. Вы позабыли, что было раньше, вот вам и кажется, будто времени прошло много больше.
– Мы с сестрой – одни из немногих, кто помнит, с чего все началось. Еще одним был Фрэнсис. Думаю, она нарочно не позволяла ему забыть, а мы были с ним, когда это случилось. А остальные, кто не забыл, ныне все до единого скачут по Англии с Дикой Охотой.
Невольно округлив серебряные глаза, Луна осторожно отставила кружку в сторону.
– Они называют себя королями.
– Они и были королями, – подтвердила Гертруда. – Королями дивных в том или ином уголке Англии. До тех пор пока на трон не взошла Елизавета, а с нею и Инвидиана. В один день, в одну минуту, она сумела низвергнуть всех разом.
Но Девен не забыл, с чего начался разговор.
– Да, только… в чем смысл? Что связывает меж собой двух королев? Вряд ли для вашего племени все это – обычное дело.
Для его племени разговор с парой брауни и эльфийкой в тайном погребе под волшебным домиком тоже был делом весьма необычным. Мед на столе перед ним остался нетронутым: знает он, что бывает со смертными, вкусившими угощения дивных!
– Мы – порождения магии, – обыденно, будто напоминая, что они – англичане, пояснила Розамунда. – Церемония коронации – тоже своего рода волшебство, превращающее обычного смертного в короля или королеву. Мы с Гертрудой ни дня не сомневались, что этот-то ритуал и помог Инвидиане утвердиться во власти.
– Но ведь она сделала большее, не так ли? – раздался справа от Девена слабый, нетвердый голос Луны. – Потому что заключила некий договор.
Услышав это, Девен похолодел.
– Договор? Что вы хотите сказать?
Казалось, на миг в глазах Луны мелькнула печаль пополам с
