– Помните, я расспрашивала о смертном по имени Фрэнсис Мерримэн?
Девен настороженно кивнул.
– Все это время он был у меня под самым носом – точно так же, как я у вас. И сегодня ночью… погиб. А перед смертью поведал мне о заключенном моей королевой, Инвидианой, договоре, который равно приносит зло и смертным, и дивным. И умолял меня разорвать его.
– Но ведь условия договора… – начал Девен.
– Должны быть известны обеим сторонам, – закончила за него Розамунда. – Любой из дивных, имеющий в голове хоть унцию политической сметки, знает, что Инвидиана то и дело вмешивается в дела двора смертных и пользуется им, чтобы держать в узде свой народ. И кое-кто из смертных даже знает, что имеет дело с дивными – обычно те, кто увяз в рабстве по самые уши и потому не предаст. Но если Фрэнсис не ошибся… значит, кому-то на той стороне точно известно, что происходит.
Слова так и затрепетали в горле. Ужаснувшись их смыслу, Девен выпустил их на волю, одно за другим:
– Господин главный секретарь… он говорил о неизвестном игроке. И был уверен, что этот игрок – нечасто, время от времени, – но вхож прямо к Ее величеству королеве.
Как это восприняли дивные? Бог весть: Девен не мог оторвать взгляда от собственных рук, стиснутых в кулаки. Предположение, пусть даже высказанное им самим, выглядело невероятным. Чтобы Елизавета знала о существовании дивных, да не просто знала, а вела с ними дела…
– Охотно верю, – прошептала Луна. – Пожалуй, это объясняет даже больше, чем хотелось бы.
В груди Девена вскипел, рванулся наружу бессильный страх пополам с замешательством.
– Но зачем? Зачем было заключать этот договор? Какую пользу, какие выгоды он приносит Елизавете?
Тонких, изящной лепки губ Луны коснулась насмешливая улыбка.
– Сохранение за собой трона. Мы, по приказу Инвидианы, немало для этого сделали. О королеве скоттов вы уже упоминали – Инвидиана от души постаралась избавить вашу королеву от этой угрозы. Как и от прочих политических осложнений. И от Испанской Армады…
Фраза осталась незавершенной, однако Гертруда с радостью пояснила:
– За штормы, не подпустившие испанцев к нашим берегам, скажите спасибо леди Луне!
Казалось, желудок разом ухнул куда-то вниз.
– Я лишь вела переговоры о соглашении, – уточнила Луна. – Сама я вызывать штормы и бури не властна.
Мысли в голове отчаянно забарахтались, силясь вернуться к политическим материям, убраться подальше от магии.
– А ваша королева получила взамен трон.
В какой-то момент после того, как он оказался внизу, черные перья, собранные по пути, выпали из разжатой ладони. Повертев в пальцах обломанный очин одного из них, Луна принялась рисовать им на столешнице невидимые узоры.
– Не только, – задумчиво, рассеянно глядя вдаль, отвечала она. – Елизавета – протестантка.
– Тогда как Мария Тюдор и Мария Стюарт – обе держались католической веры, – согласно кивнула Розамунда.
– Но вам-то какое дело? Ведь вы наверняка не христиане.
– Действительно, не христиане, – подтвердила Луна. – Но христианство может служить оружием против нас. Вы сами тому свидетель.
Да, этого Девен отнюдь не забыл и, если возникнет надобность, собирался воспользоваться этим оружием снова.
– У католиков против нас имеется немало ритуалов, – продолжала эльфийка. – Молитвы, отчитки[42] и тому подобное.
– У англиканской церкви – тоже. А многие приверженцы пуританства вовсе считают ваш род демонами. Не может же это идти вам на пользу.
– Да, но пуритан сравнительно немного, а англиканская церковь возникла недавно, и мало кто следует англиканской вере хоть сколь-нибудь ревностно. Можно сказать, она – компромисс, призванный как можно меньше оскорбить чувства как можно меньшего числа христиан, а ее ритуалы еще не успели набрать истинной силы. Для большинства смертных Книга общих молитв – просто набор пустых словес, внешняя оболочка, лишенная сути – искренней, страстной веры.
Отложив перо, Луна снова обратила взгляд к Девену.
– С течением лет это может измениться. Однако пока что королева-протестантка на английском троне для нас – несомненное благо.
Сердце в груди билось так, что Девен чувствовал собственный пульс на языке. Шахматная доска в голове перестроилась, в схватку вступили фигуры новых цветов. Да, Уолсингему такое и не снилось! А когда обо всем этом услышит Бил…
Если услышит.
По личным убеждениям Уолсингем был протестантом-реформатом, «пуританином», как называли их оппоненты, и только радовался бы освобождению англиканской церкви от пут папистской мишуры. Но кроме этого он был политиком, мыслил реалистично и прекрасно понимал: любая попытка повальной реформации породит бунт, коего Елизавете не пережить. Что же касается Била, тот в своих убеждениях был куда откровеннее и нередко выступал за идеалы пуритан при дворе.
Если Бил только услышит, что Елизавета, величайшая из соглашателей в вопросах веры, заключила договор с королевой малого народца…
Англия и без того ведет войну с католическими силами. Еще одной, на собственной земле, ей не вынести.
Девен перевел взгляд с Розамунды на Гертруду, а за ней и на Луну.
– Так, говорите, ваш Фрэнсис Мерримэн умолял разорвать этот договор?
Луна кивнула. Причины ее колебаний оставались для Девена загадкой – столь непривычны, столь чужды были эти серебряные глаза.
– Он говорил, что это ошибка, что от нее страдают обе стороны. Каковы следствия этого договора, мне неизвестно, но, зная Инвидиану, могу представить, отчего Фрэнсис просил меня с ним покончить.
– Намерены ли вы это сделать?
Вопрос повис в воздухе. Теперь тишину подземелья нарушали лишь звуки дыхания да негромкий треск пламени в очаге. Сестры Медовар, с одинаковой задумчивостью поджав губы, внимательно смотрели на Луну, не отрывавшую взгляда от обломка пера на столе.
Анну Монтроз Девен знал – или же думал, что знает. Эта среброволосая эльфийка была ему совсем незнакома. Чего бы он только ни отдал, лишь бы прочесть ее мысли…
– Я не знаю как, – ровно, без всякого выражения проговорила она.
– Я спрашиваю не об этом. Порядки при вашем дворе мне неизвестны, однако могу предположить две вещи. Во-первых, вмешательство в подобные материи придется вашей королеве не по нутру. Во-вторых, вы у нее не в фаворе, иначе не скрывались бы здесь, босиком, от ее солдат, разыскивающих вас по всему городу. Так готовы ли вы пойти наперекор королеве? Готовы ли попытаться разорвать этот договор?
Луна взглянула на сестер Медовар. На лицах брауни отражалась одинаковая решимость. Каково их мнение на сей счет, сомнений быть не могло.
Однако Девен предлагает ей совершить измену…
«Интересно, терзался ли угрызениями совести Уолсингем, предлагая своим агентам предать тех, кому они якобы служат?» – подумал он.
– Готова, – устало прикрыв глаза, ответила Луна.
Воспоминания:
14–15 января 1559 г.
Несмотря на мороз, улицы Лондона заполонили толпы людей. На юго-западе, на северо-востоке – во всех удаленных от центра частях столицы – мужчины расхаживали пьяным-пьяны, женщины пели песни, на перекрестках улиц островками тепла и света посреди океана стужи пылали огромные костры, повсюду пестрели яркие кляксы знамен и богатых платьев. По всей столице играла музыка, шумели
