Но я унесла с собой теплые слова мисс Уордвелл. По пути я остановилась возле поворота, у тропинки, ведущей к речушке, к поляне, к колодцу.
Свернуть? Я решила – нет. Не сейчас. Как-нибудь в другой раз.
Вместо этого я шагнула на другую тропинку – в самую темную чащу, к лощине, озаренной лунным светом. Она похожа на зеленую чашу с жидким серебром. Смутно помнится, тетя Хильда рассказывала, что там живут гоблины.
Я вздохнула и произнесла:
– Честное слово, я поступлю правильно. Вот только знать бы, как будет правильно.
Если гоблины и услышали меня, то не ответили.
Я побрела домой. Остроконечные крыши моего дома еле выделялись на фоне темного неба, зато во всех окнах горел желтоватый свет. Я торопливо вошла. Сверху доносился громкий голос тети Зельды. Взбежала по лестнице – обе тетушки и Эмброуз толпились в коридоре возле моей комнаты. Тетя Хильда бессильно привалилась к стене. Эмброуз распростерся на полу. Тетя Зельда стояла над ним с ведром в руках и тыкала его под ребра острым мыском туфельки.
– Эмброуз, прекрати! В последнее время ты так часто валяешь дурака, что иногда мне кажется, будто это неспроста.
– Не беспокойтесь, тетя Зи, – отозвался Эмброуз. – Я искренне притворяюсь.
Запыхавшись от бега по лестнице, я проговорила:
– Ребята, что у вас тут происходит?
– А, Сабрина, – отозвалась тетя Зельда. – Слава преисподней, ты дома. Твой смертный дружок доставил нам немало хлопот.
Меня охватила тревога.
– Здесь был Харви? – вопросила я. – Пока меня не было? Что случилось? Что вы с ним сделали?
– Дело не в том, что сделали мы, – огрызнулась тетя Зельда, – дело в том, что сделал этот нелепый человечишка. Он стоял под твоим окном и распевал серенады.
У меня отвисла челюсть:
– Не может быть.
Мой робкий Харви на это не способен.
– С прискорбием сообщаю, что очень даже может, – заявила тетя Зельда. – Твой смертный поклонник не наделен мелодичным голосом. Сначала я подумала, что под окном дерутся коты, но, когда я разобрала слова, эта счастливая мысль растаяла. Эмброуз, расскажи.
Эмброуз в полный рост растянулся на полу. Он в прямом смысле слова рыдал от смеха.
– Он пел, – подтвердил мой братец. – Если хочешь, я тебе это спою. Сестренка, ты будешь жалеть, если упустишь хоть слово. Я запомнил все до последней строчки. Я их никогда не забуду. Они записаны в моем сердце огненными буквами. Начинать? «Ах, Сабрина, Сабрина, едва я увидел тебя…»
Я прикрыла ладонью разинутый рот.
– Тише, Эмброуз, – скомандовала тетя Зельда.
– Но я еще не дошел до места, где он сравнивает свою любовь с желтым-прежелтым одуванчиком!
– Полно, милый, – попыталась угомонить его тетя Хильда. – Это немилосердно.
– Ну пожалуйста, можно я расскажу ей, как он называл ее сахарной пудрой на своем пончике? И если бы она была мусорной урной, он хотел бы стать лисой?
Голос тети Зельды стал угрожающим:
– Я могу снова наполнить это ведро и вылить его на тебя. И сделаю, если буду вынуждена еще раз услышать эту песню!
– А мне она показалась такой романтичной! – прошептала тетя Хильда. – Его личико стало таким печальным и растерянным, когда ты окатила его из ведра!
И тут до меня наконец дошло.
– Вы окатили Харви водой из ведра?! – зарычала я.
Тетя Зельда поджала губы:
– Водой? Или это была свиная кровь? Эмброуз, ты не помнишь? Во всяком случае, после этого он умолк.
– Ну и ну, – прошептала я. – Надо скорей ему позвонить!
– Отличная мысль, – поддержала тетя Зельда. – Скажи, что, если он еще раз будет петь на моей территории, я позову сов, и они вырвут ему язык.
Хильда поморщилась:
– Дорогая, постарайся выразить это как-нибудь потактичнее.
Тетя Зельда прошагала к себе, сердито цокая каблуками по паркетному полу. Тетя Хильда прошелестела следом, успокаивая. Я перешагнула через Эмброуза и вошла к себе, но захлопнуть дверь не успела: братец, не переставая хохотать, шелковым ворохом перекатился через коврик и подмигнул мне с заговорщическим видом. Как будто все, что случилось с Харви, было всего лишь удачной шуткой.
– Похоже, сестренка, наши чары работают слишком эффективно.
Я вспомнила слова души колодца и холодно ответила:
– Не наши чары, Эмброуз. А твои.
Что случается во тьме
Она знает, как устроена тьма. Знает, что с самыми красивыми существами случаются самые ужасные вещи. И она не сильно огорчена тем, что Сабрина не вернулась.
У людей случаются приступы безумной надежды. При некоторых фазах луны они набираются уверенности в себе, верят в любовь и в милосердие, впускают к себе в сердца красоту мира, который они видят, или доброту другого мира, который не видят, и уверяют себя, что этого достаточно. Но надежда, как и сами люди, живет недолго. Рано или поздно вера гаснет, на ее место вползают сомнения. И для этого ничего не надо делать. Люди сами все сделают. Всегда приползают обратно, моля о величии, мечтая, чтобы их спасли от худшей доли, которую они сами себе напридумывали.
Она умеет терпеть. А сейчас затеяла игру, и ее ждет очень крупная награда. Она знает порядок. Знает, что делать. Знает, как устроены люди. Ни одна душа на свете, будь то смертный человек или ведьма, не питает полной уверенности в себе. Они об этом только мечтают.
И поэтому надо просто лежать у реки и ждать.
Сердца и розы
Рано утром во вторник раздался стук в дверь. Мы с Эмброузом и тетей Хильдой завтракали, и значит – о ужас! – открывать пошла тетя Зельда.
– Я обожаю музыку, – начала выговаривать она вместо приветствия, – но то, что я услышала этой ночью, вряд ли можно назвать музыкой.
Я проглотила хлопья и выразительно кашлянула, перекрыв испуганный юношеский голос.
И до этой ночной серенады тетя Зельда частенько грубила Харви, но я всегда сурово внушала ей, что хозяйка должна быть гостеприимной.
– В смысле, да, здравствуй, Харви, – с достоинством прервалась тетя Зельда. – Какая красивая луна была нынче ночью, верно? Обожаю полумесяцы. Они похожи на кинжалы.
К несчастью, именно так тетя Зельда представляла себе поведение гостеприимной хозяйки.
Я отодвинула тарелку и встала.
– Пора идти на помощь.
– Когда мы снова соберемся втроем? – спросил Эмброуз, пребывавший в блаженном неведении, что я на него сержусь. – Ах да, когда ты вернешься из школы. Потому что я не выхожу из дома, а тетя Хи если куда и путешествует, то чаще всего на кладбище. Мы с тетей Хи увлекательно проведем этот день, сооружая прелестные бумажные вертолетики. Бумажные самолеты наскучили лет пятьдесят назад.
Тетя Хильда шутливо замахнулась на него поварешкой.
Я кинулась к дверям. Вчера ночью Харви не отвечал на звонки. Наверное, был просто раздавлен. И сейчас ему не хватало только общения с тетей Зельдой. Пора его спасать.
Спасти его оказалось несложно.
Выглянув за дверь, я увидела на веранде широкоплечую фигуру шахтера.
– Тетя Зельда! – воскликнула я. – Это же не Харви!
