Не отверг — хоть что-то. Если уж не сказал, что ему противно, то это лучше, чем вовсе ничего. Джонсу хотелось и плакать, и смеяться над своей дуростью и наивностью. А что он вообще хотел? Думал, что Луис кинется его обнимать, скажет, что любит до гроба и мечтает быть вместе?.. Прям сопливо-розовые представления впервые влюбленной девчонки из какой-нибудь тупой телевизионной мелодрамы. Эмиль знал, что в жизни так не бывает.
Чуть замявшись, блондин, все еще сжимая в другой руке полотенце, коснулся запястья другой, накрывая браслет Лу, словно скрывая его, все еще смущаясь своего глупого поступка. Он проигнорировал вопрос Кронви, отвел взгляд в сторону. Провалиться на месте было бы самым желанным в данный момент, и юноша попросту не знал, что сказать.
Внимательно вглядывающийся в лицо Эмиля, Луис заметил, что реакция вовсе не та, что он ожидал, и поторопился разъяснить ее. Некоторое разочарование, мелькнувшее в глазах Джонса, подсказывало неверность выводов от сделанного жеста, и только. Главное, что Кронви, все-таки, не ошибся, и у Эмиля есть чувства к Луису.
Он аккуратно притянул к себе блондина и обнял, прижал к себе, невесомо поглаживая чужую худую спину.
— Эмиль, все, правда, хорошо, — мягко проговорил Кронви. — Не сомневайся в моем поступке, и в том значении, который я в него вкладываю. Ты очень важен для меня, очень!
Эмиль, не веря собственным ушам и глазам, ощущая себя так, словно оказался в совершенно другой Вселенной, уткнувшись носом в плечо Луиса, прерывисто вздохнул. Ладони Кронви, ласково перебирающие складки его одежды, успокаивали, дарили ощущение полного комфорта, как бы говоря, что все в порядке.
Неловко обняв в ответ, Джонс пробормотал нечто неясное, но через несколько секунд произнес чуть громче:
— Так стыдно… Твой браслет… Я не хотел, но ты… Ты мне так сильно… — Эмиль сглотнул, покрепче вжимаясь в грудь Луиса.
Эмиль даже не заметил, как полотенце упало на пол. Невероятное тепло и счастье расползлись по телу от макушки до кончиков пальцев на ногах.
Луис заулыбался и тронул губами висок Джонса. Он умудрился вычленить в этом невнятном бормотании главное — недоговоренное слово «…нравишься». И сейчас просто таял от счастья, покрепче стискивая стройное тело Эмиля.
— Ты мне тоже очень нравишься, — дрогнувшим голосом сказал он.
То, как обнимал Эмиля Луис, ни с чем невозможно было сравнить. Джонс словно погружался в тихую гавань, в которой никто его не обидит и не скажет, что он какой-то не такой, каким должен быть.
Эмиль сам не понял, как влюбился в Кронви, как быстро грань перешла от дружеской к чему-то большему. Луис понравился Эмилю с первого же дня, но влюбил в себя постепенно: поступками, искренним вниманием и беспокойством, беззлобным и легким характером. Джонс больше не мог представить, какого это — жить, не зная присутствия рядом Луиса. И то, что тот признался в ответной симпатии, казалось для юноши чем-то фантастическим, не укладывающимся в голове. Эмиль давно понял, что ему нравятся парни, но Луис стал его первой любовью.
Чуть отодвинувшись, блондин неловко улыбнулся. Он неожиданно понял, что ситуация, возникшая между ними, безумно смущающая.
— Я… Луис, может… — Джонс вздохнул. — Вроде бы, мы хотели поесть и позаниматься?
Эмиль, никогда не знавший отношений, совершенно не понимал, что должен делать после признаний во взаимных чувствах, ведь не было ни одной книжки в мире с нужными и важными инструкциями, чтобы научиться правильно себя вести.
— Хотели, — по-прежнему улыбаясь, отозвался Луис. — Лазанья вот-вот будет готова, прозвенит таймер, и можно вынимать из духовки. Но я никуда не отпущу тебя, пока… — он наклонился совсем близко: — пока не поцелую. Ты ведь не против? — прошептал парень в самые губы Джонса.
— Ч-что? — пробормотал Эмиль, вмиг затрепетав всем своим существом.
Его взгляд невольно скользнул от глаз Луиса до его приоткрытых губ. Насколько они мягкие? Насколько приятные на вкус? Эмиль хотел бы это знать. Очень.
Румянец залил его щеки. Эмиль понимал, что ведет себя совершенно не так, как обычно парни его возраста, которые могут легко и бездумно пасть жертвой физических потребностей: слишком смущается, слишком замыкается и много… Очень много думает. Однако любопытство, коим он не был, к счастью, обделен, толкало испробовать нечто новое, нечто желанное.
Рука Эмиля, на которой теперь висел памятный браслет, коснулась щеки Луиса. Дрогнув, кончики пальцев обвели линию скул, пока не дошли до виска, замерев возле мочки уха. Погладив ладонью чужую щеку, чувствуя, как в нее вжимается Луис, Эмиль нашел в себе решительность, твердо сказать:
— Я не против…
Зрачки Луиса заметно расширились, а дыхание участилось. Его переполнило желание притянуть к себе Эмиля еще ближе и впиться в четко очерченные розоватые губы парня страстным поцелуем. Но у Джонса никогда не было отношений, и данный поцелуй стал бы первым для него, поэтому Кронви решил, что своим напором может спугнуть Эмиля.
Этому стеснительному юноше хотелось подарить всю нежность и сладость ощущений от неизведанных доселе прикосновений, поэтому Кронви, бережно перехватив руку Эмиля, которой тот все еще касался его, Луиса, щеки, нежно поцеловал чужую ладонь в самый центр, внимательно наблюдая за реакцией блондина.
У юноши широко распахнулись глаза, и он сделал судорожный вдох; мягкие губы Кронви соприкасались с кожей, и Эмиль физически ощущал, как от незамысловатой ласки все тело начинает мелко дрожать.
— Не напрягайся так сильно, — шепнул Луис, наклоняясь чуть ближе, понимая, что Эмиль боится даже лишний раз пошевелиться, чтобы не спугнуть момент.
Джонс неловко улыбнулся, и в этот самый миг легкий поцелуй пришелся в уголок его рта. Эмиль крепче стиснул плечи Луиса, а тот, аккуратно притянув юношу к себе, принялся покрывать зардевшееся лицо невесомыми прикосновениями губ.
Запрокинутое лицо Эмиля, с полузакрытыми веками, было поистине прекрасно, словно сошедшее с полотен художников эпохи Возрождения. Нежный овал, ровный румянец смущения, длинная тень от густых загнутых ресниц и чуть трепещущие крылья точеного носа будоражили воображение Луиса, который жадно любовался этим великолепием.
И не найдя больше сил сопротивляться шквалу любви, бушующей в груди, он припал к прохладным приоткрытым устам Джонса, захватывая в плен по очереди каждый розоватый лепесток губ, и не сдержал едва различимого стона наслаждения, полностью потерявшись в штормящих сердце ощущениях.
Эмиль, в душе которого, в этот момент, взрывались сверхновые и создавались целые галактики, сплетались созвездия и рассыпали искры ярчайшие кометы, едва не расплакался от полноты пронзительных чувств. Его никто и никогда
