— Нет, детка, — Филипп, уже привычно улыбнувшись, отвел руку Томаса. — Только от моего члена.
Чтобы у Тома не было соблазна коснуться себя, Моррис подался вперед и обхватил Грина за запястья, заведя руки за его голову и прижав к постели.
— Давай, малыш, кончи для меня, — зашептал Филипп, поведя бедрами и постепенно наращивая темп.
Грин хрипло застонал, подмахивая, и запрокинул голову — было настолько хорошо, что, чудилось, будто во всем теле пузырьки шампанского. И Том чувствовал себя опьяненным: терпким запахом секса, ароматом кожи Филиппа, прикосновением его шелковистых прядей к обнаженной шее, шалым блеском глаз любовника и обжигающей лавой, что топила в себе, плавила каждую клеточку тела.
Ирландцу казалось, что он сходит с ума от одной мысли, что принадлежит Филу здесь и сейчас. Это ощущалось совершенно нетипично для натуры Тома, привыкшего не размениваться на высокие чувства. Но одергивать себя или испытывать страх совершенно не хотелось, все, чего Грин жаждал — быть с Моррисом теперь и столько, сколько им суждено. Он не загадывал на будущее и не собирался ломать голову о том, кем они являются друг для друга. Важно было лишь одно — Филипп с ним, с Томом, он хочет его и гораздо сильнее, чем можно было бы желать.
Уткнувшись носом в шею Томаса, изогнув того для лучшего проникновения, Филипп поцеловал бьющуюся под кожей жилку. Такой размеренный секс между ними происходил впервые. Это почти что напоминало занятие любовью.
Поймав себя на такой мысли, Филипп едва не застонал вслух, целуя Тома в ключицы и край нижней челюсти, докуда доставал. Стискивая чужие запястья, прижимаясь настолько крепко, насколько возможно, снова уткнувшись носом в шею Томаса, Филипп одними губами, не слышно, признался:
— Люблю тебя…
Грин не уловил эту беззвучную фразу, однако почуял некоторую перемену в поведении любовника. И лишь прильнул как можно теснее, подставляясь под проникновения, ловко высвободив руки и обнимая Филиппа за шею.
— Ммм, мой совершенный… — выдохнул он на пике удовольствия и выгнулся дугой, застонав от яркого, оглушительного оргазма, волной затопившего от макушки до пяток.
Его громкий стон вызвал неподдельное удовольствие у Филиппа, а мышцы так крепко стиснули член, что мужчина замер, едва не вскрикнув. Подождав немного, пока тело Грина слегка расслабится, Филипп совершил пару фрикций, до упора войдя в Тома, и тут же кончил, почти упав на любовника.
Слова, сказанные Томом, согрели что-то внутри, пустили разряд наслаждения по венам. Моррис, найдя губы Тома, лениво его поцеловал, а перед глазами все еще плясали цветные круги от перенесенного экстаза.
Через некоторое время ирландец аккуратно выбрался из-под Морриса, и когда тот перевернулся на спину, устроился рядом, прижавшись к нему сбоку. Длинные темные ресницы подрагивали — Том незаметно изучал Филиппа, поглаживая его по груди и рисуя на ней узоры.
— Ты удивительный, — непривычно мягко сказал он. — Я не хочу тебя отпускать, но ты ведь опять уйдешь?
Филипп зарылся носом в волосы Томаса, втягивая в легкие аромат его тела, шампуня и запах секса. Влажные от пота пряди щекотали, но Фил не отодвигался. Он прикрыл глаза, пробормотав:
— Да, детка, мне нужно будет по делам, — пальцы пробежались по плечу ирландца.
Грин вздохнул с нескрываемым сожалением. И по-детски обиженно нахмурился:
— Когда я провожу время с тобой, у меня почти пропадает желание заводить интрижки с другими. Ты странно влияешь на меня… Но мне это нравится, — он усмехнулся. — Если захочешь вскоре увидеться, не обязательно идти в «Жестянку». Приходи сюда, — это был своеобразный намек на некую определенность для следующей встречи, словно Грин завуалированно выпытывал, когда такое произойдет.
Филипп сглотнул. Если бы он знал, когда наступит этот «следующий раз». Однако слова Томаса его обрадовали. Моррис, приподняв голову Тома, прихватив его за подбородок, сладко поцеловал.
— Хорошо, Томми, я буду приходить к тебе так часто, как смогу, — голос слегка охрип, и Фил пару раз сглотнул, чтобы скрыть, насколько сильно его растрогали слова любовника. — Ты знаешь, я тебя хочу всегда. Всего тебя, с головы до ног, — Моррис облизал губы. — Если бы можно было, я бы оставил на тебе свою метку, чтобы ты всегда помнил обо мне.
Филипп сам не понимал, что несет. Он говорил то, что его волновало, чего больше всего хотел. Пожалуй, впервые Филипп говорил, что испытывал, и что лежало на душе.
— Метку, — со странным удовлетворением произнес Том. — Твоя метка — это твое присутствие в моей жизни. Я всегда жду тебя, знай это.
Филипп стиснул зубы, промычав что-то нечленораздельное. Как бы он хотел, чтобы это «всегда» существовало.
Прикрыв глаза, обнимая разнеженного Тома, Филипп в очередной раз, словно молясь, прошептал скрюченной фигурке, спрятавшейся во тьме: «Эмиль, пожалуйста, подари мне время».
========== Глава 16. ==========
— Скажи мне, ты хочешь, чтобы Эмиль узнал о тебе? — Адалрик, вертя ручку, внимательно посмотрел на удобно расположившегося в кресле, напротив стола, Филиппа, пьющего обжигающе горячий кофе из принесенной Нелли кружки.
Майер специально максимально освободил свой график, чтобы как можно больше времени провести с самым интересным и в тоже время сложным пациентом.
Филипп позвонил сам. Он договорился о встрече, но точно не знал, когда у него получится встретиться с Майером, поэтому пообещал, что заранее оповестит, как придет в сознание. Это произошло через неделю.
Встречи с Эмилем продолжались, как и прежде, и юноша ни о чем не подозревал, лишь жаловался на то, что стал слегка сонливым. Адалрик все еще не мог рассказать Джонсу о том, что в его сознании существует Филипп Моррис. Не имел возможности, пока не получит официальное разрешение Филиппа. Это было очень важно, ведь в таком случае лечение пойдет куда продуктивней.
И вот, задумчиво посматривая в окно, за которым постепенно начинало смеркаться, Филипп со всей серьезностью раздумывал, хочет ли он, чтобы Эмиль узнал о нем.
Вообще, Моррису всю жизнь было обидно — Эмиль о нем ни сном, ни духом, а Фил ведь был ему близок, как никто, забирая всю боль, переживания, страхи, испытываемые Джонсом. Но Филипп мог представить, какая реакция возможна у Эмиля, и это слегка угнетало, хоть и не до такой степени, чтобы отказаться от предложения врача.
— Пожалуй, хочу, — с расстановкой, растягивая слова, произнес Моррис. — По крайней мере, этот несчастный парнишка хотя бы узнает, что не был одинок все это время, — отпив глоток кофе, Филипп поморщился от горького вкуса, взглянув на Адалрика. — Что вы предлагаете, док?
Майер
