— Знаю, — с готовностью согласился врач. — Это сложно. Я прекрасно понимаю, что ты ощущаешь, Эмиль. Эта новость похожа на конец света, словно через минуту на планету упадет метеорит, и мы все умрем. Но я общался с Филиппом, я узнал от него достаточно многое, что поможет тебе не только понять свое альтер-эго, которое хочет, чтобы ты узнал про него, но и выяснить, что было в твоем прошлом. Это очень важно для дальнейшего лечения, Эмиль, — с нажимом сказал врач. — Я не могу тебя всю жизнь лечить антидепрессантами, к которым высоко привыкание, и уж тем более я не могу обещать, что одна психофармакотерапия вытащит тебя из проблем.
Эмиль опустил взгляд. Ему хотелось убежать. Прямо сейчас. Встать и мигом уйти. Но его тело словно что-то сковало, заставляя сидеть на месте. Он хотел бы закрыть уши, но пальцы, которые переплелись между собой, вообще не двигались. Все, что оставалось Джонсу — это через силу слушать врача.
— Послушай, Эмиль, я хочу тебе помочь. Всегда хотел, и буду хотеть, — Адалрик чуть нахмурился. — Но мне нужно, чтобы ты услышал меня. Наше сотрудничество, как и сотрудничество с Филиппом — это важный шаг на путь излечения. Ты меня понимаешь?
— Да, — пробормотал Джонс, слыша собственный голос, словно сквозь вату.
— Хорошо, — Майер несколько секунд помолчал. — Я пообщался с Филиппом, встретился несколько раз. И в нашу прошлую встречу я попросил его записать наш диалог, чтобы ты услышал его. Думаю, после этого ты поверишь мне.
Адалрик взял в руки диктофон и, повертев его несколько секунд, нажал на круглую кнопочку в верхней панели, положив вещь на стол и подтолкнув ее чуть ближе к Эмилю.
Раздался голос Майера, заполняющий повисшую тишину в кабинете. Джонс поежился, стиснул зубы, уставившись на «говорящую» вещицу таким взглядом, словно готов был ее испепелить.
Психиатр назвал дату и время, и Эмиль на секунду удивленно вздернул брови. Несколько дней назад. И в это время он, вроде, спал.
«— Для начала, пожалуйста, представься и расскажи что-то, что знаешь только ты и Эмиль», — тембр Адалрика из динамиков звучал удивительно взбудоражено и напряженно, что поразило Джонса.
«— Что ж, привет, Эмиль, — хрипловатый глубокий тенор вслед за голосом Адалрика, оказался незнакомым, но Джонс весь задрожал, а в глазах появились ничем не объяснимые слезы. — Странно говорить с самим собой, но, к сожалению, ты обладаешь крайне дырявой памятью, поэтому не знаешь обо мне ничего. Меня зовут Филипп Моррис. Мне тридцать лет и я делю с тобой одно тело. Наверняка док попытается до тебя донести суть нашей с тобой проблемки, однако я должен как-то доказать, что мы с тобой связаны, да? Ты ведь потерял память. Х-м-м… О, знаю! Я расскажу только то, что знаешь ты, Луис и я!
— Филипп…» — прозвучал укор голосом Адалрика.
Послышалось едва различимое фырканье.
«— Ладно, отставим тему вашей с Луисом сексуальной жизни. На счет бабули Анны. Уверен, ты никому не рассказывал об этом, но это-то ты точно должен знать. Две вещи: ты крайне редко заходишь в комнату своей строгой бабки, потому что, как-то раз она тебя очень сильно отругала за это, помнишь? А вторая вещь… Вспомни, кофейный столик в гостиной и имя, написанное на столешнице, которое Анна не стерла. Смекаешь? Я написал свое имя, когда тебе было двенадцать. Тогда я еще всеми силами хотел, чтобы ты знал, что я рядом с тобой. Но ты не понял, забыл, как, собственно, и обо всем. Так что, парень, приятно познакомиться!»
В тоне Филиппа отчетливо улавливалось удовлетворение, словно он, наконец, выговаривал все, что в нем накопилось. И эти факты… Только Эмиль знал о них! Никого рядом с ним не было.
Он даже Луису не рассказывал об этом!
Дыхание Джонса сбилось. Он, как прикованный, не мог оторвать взгляд от диктофона, ощущая, что в горле формируется комок, сглотнуть который становилось с каждой минутой все сложней и сложней.
Адалрик внимательно наблюдал за парнем, подмечая любое изменение в поведении, чтобы подоспеть вовремя на помощь в случае необходимости. Пока что кроме глубочайшего шока врач ничего не видел, поэтому был относительно спокоен.
Дальше Эмиль, вслушиваясь в голос незнакомца, который подозрительно сильно напоминал кого-то, не мог поверить собственным ушам.
— Я больше не могу! — неожиданно вскрикнул Эмиль, громко всхлипнув, и Адалрик уставился на него во все глаза, немедленно выключив диктофон, остановив запись на моменте, как Моррис вкрадчиво и нетерпеливо спросил Эмиля: «Скажи мне, кто я?». — Это… Это… О, Боже! — Джонс, вскочив с места, заметался по кабинету. — Я… Я не верю! Не может этого быть!
Адалрик встал с места, шагнул к Эмилю, чтобы его успокоить, но юноша, неожиданно дернувшись, отлетел от врача, как ошпаренный.
Шепча: «Нет, нет, нет», — блондин, глядя на психиатра широко распахнутыми глазами, начал отступать назад, пока не врезался в стену, по которой скатился вниз, весь дрожа.
Майер уже серьезно стал беспокоиться за состояние своего пациента. Он быстро подошел к Эмилю, который весь съежился, поджав ноги к груди, и закрыл лицо ладонями.
— Эмиль… — тихо прошептал врач, присаживаясь на корточки перед Джонсом. Он положил ладонь ему на плечо, стараясь сдержать свои эмоции, хотя, в реакции Эмиля не было ничего удивительного.
Юношу трясло, и когда Адалрик с трудом отнял его руки, то увидел, что глаза того широко распахнуты, и смотрят словно в пустоту, в никуда. Дыхание Джонса стало судорожным, по щекам струились слезы, а на лбу выступил холодный пот. Скрюченными пальцами Эмиль вцепился в руку Адалрика, и психиатр понял, в чем дело.
У Джоса началась паническая атака. Он до такой степени себя накрутил, что психика не справилась с известием — даже на фоне приема препаратов.
— Эмиль… Эмиль! Эмиль, ты меня слышишь?! — громко позвал врач, встряхнув Джонса, но того так била дрожь, что он не мог вдохнуть, и его лицо постепенно начало то краснеть, то бледнеть.
Кое-как оторвав от себя пальцы юноши, врач кинулся к своему столу, быстро доставая оттуда один из бумажных пакетов, которые обычно хранил, чтобы скидывать туда всякую мелочовку. Снова упав перед Джонсом на колени, мужчина поднес пакет к его лицу, плотно прижав ко рту.
— Эмиль, слушай меня и начинай дышать носом медленно, слышишь?! — Майер почти кричал, стискивая свободной рукой плечо Эмиля, стараясь привести его в чувства. — Дыши, иначе умрешь!
Джонс попытался вдохнуть носом, но едва не закашлялся. Он вновь конвульсивно стиснул пальцами запястья врача, уставившись на него,
