— Дыши вместе со мной, мальчик, давай, — приказал твердым голосом врач, делая глубокий вдох, видя, как Джонс, пусть и с трудом, но повторяет за ним. — Молодец, Эмиль, ты сильный парень, давай, дыши.
Они вместе дышали под счет, и Эмиль постепенно начал приходить в себя. Но когда его дыхание выровнялось, Джонс неожиданно в голос разрыдался, закрыв лицо руками. Он впервые так горько и по-страшному больно плакал на глазах у Адалрика.
Врач, коротко вздохнув, по-отечески приобнял юношу, усаживаясь полностью на пол. Эмиль продолжал громко плакать, все еще не веря в то, что болен.
— Я ненормальный… Ненормальный, больной, я никогда не буду здоровым! — сквозь икоту и слезы вскричал Эмиль.
— Что за вздор?! — возмутился Майер, продолжал крепко обнимать его. — Я разве сказал тебе, что не вылечу? Разве я обмолвился хоть словом, что брошу тебя на полпути и не стану помогать? И ты не болен. Ты просто пережил очень сложную жизненную ситуацию, и таким образом психика спасла тебя. Ты ведь даже не дослушал Филиппа.
Эмиль, всхлипывая, покачал головой. Он не хотел слышать это имя. Он дрожал в руках Адалрика и все никак не мог успокоиться.
Майер старательно сохранял невозмутимость, испытывая при этом столько горечи, словно все эмоции Эмиля пропускал через себя. По сути, так оно и было. Страх, нежелание принять факты, боль, печаль, ужас — все это основательно раздирало изнутри, и Адалрик, не будь он опытным врачом, давно бы погряз в таком с головой.
— Мне позвать Луиса? — спросил психиатр, слушая громкие всхлипы Эмиля.
Джонс вряд ли смог бы вымолвить еще хотя бы слово, но поспешно закивал головой, продолжая стискивать пальцами пиджак врача на его спине. Тот свободной рукой покопался в кармане, вынимая сотовый, быстро набрал Нелли и попросил ее привести Луиса, ожидающего в машине на улице.
Помощница не стала задавать вопросов, мгновенно поспешив выполнить просьбу. Она наверняка слышала страшные крики Джонса даже на первом этаже. Адалрик же, усевшись поудобней и перехватив Эмиля, продолжил его поглаживать по спине, успокаивая и чувствуя, как рубашка промокает от слез юноши.
Луис влетел в кабинет на скорости ракеты.
Когда Нелли, стараясь не терять хладнокровия, попросила его подняться, Лу сразу просек, что что-то не так: по ее торопливым шагам, по чуть округлившимся глазам и плотно сжатым губам. Все, что, так или иначе, касалось его любимого человека, повышало градус внимания к любым мелочам. А уж про посещения врача и говорить нечего — Кронви каждый сеанс переживал до такой степени, что внутри сжималось.
Быстро оглядев помещение, Луис наткнулся на сидящих на полу врача и пациента. Эмиль крупно вздрагивал и горестно плакал, Адалрик как мог, успокаивал его. Сердце Луиса болезненно кольнуло, и он, не помня себя, кинулся к блондину:
— Эмиль!..
Адалрик приложил немало усилий, чтобы повторно отцепить пальцы Эмиля от себя. Обеспокоенный Луис мельтешил перед глазами, почти рухнув кулем на колени рядом. Он тянулся к Джонсу, но явно не знал, может ли коснуться, хоть что-то сделать. Один Майер старательно держал себя в спокойствии.
Пакет упал куда-то к ногам, Адалрик, с трудом повернув плачущего Эмиля, почти втолкнул его в руки Луиса, а сам поднялся.
— Луис, перенеси Эмиля на диван, пожалуйста, — попросил врач. — Я через минуту подойду.
Майер упругим шагом вышел из кабинета, спустившись к переполошенной Нелли. Девушка внимательно всмотрелась в лицо своего босса, отметив, что он несколько побледнел, но тщательно держал себя в руках.
— Нелли, милая, будь любезна, налей стакан воды, — помощница поторопилась выполнить просьбу, а сам врач подошел к едва приметному шкафу, стоящему рядом с рабочим столом секретаря. Пошарив в нем пару секунд, Адалрик вынул блистер лекарства и, приняв от Нелли стакан, благодарно кивнул. — Спасибо.
— А с Эми… — девушка не договорила и прикрыла рот, опустив взгляд, видимо, не зная, имеет ли право интересоваться состоянием пациента. К тому же, от ее внимания не укрылись мокрые пятна, появившиеся на белоснежной рубашке врача.
— Все хорошо, не беспокойся, — психиатр успокаивающе улыбнулся. — С Эмилем все будет в порядке.
Мужчина быстро вернулся наверх, где Луис, неловко устроившись на диване, баюкал блондина.
Тот, похоже, не захотел лечь и его по-прежнему трясло. Лицо раскраснелось, а глаза опухли, но от этого он вовсе не стал выглядеть неприятней. В образе юноши появилась какая-то хрупкость, которую страшно было повредить, всего лишь коснувшись.
Адалрик подошел к Луису, передав ему блистер с лекарством и стакан с водой.
— Две таблетки, Луис, и воду до конца, — сказал строго врач, а сам, склонившись, взял руку Эмиля в свои ладони, чтобы померить пульс.
Джонс более-менее успокоился, но начал икать, все еще иногда всхлипывая. Он, опустив взгляд, не смотрел ни на Адалрика, ни на Луиса, но одна его рука крепко вцепилась в предплечье Кронви, словно юноша боялся, что тот исчезнет.
Луис, сердце которого колотилось от переживаний, вылущил две таблетки и протянул блондину, начав мягко увещевать:
— Любимый, это надо выпить… Пожалуйста, тебе станет легче…
Адалрик, убедившись, что пульс Эмиля нормализовался, деликатно отошел в сторону, не став акцентировать внимание на услышанном от Луиса обращении по отношению к Джонсу. Майер давно уже все понял, и какие-то лишние доказательства ему не были нужны. Теплоту во взгляде, с которой Луис смотрел на Эмиля, ни с чем нельзя было перепутать.
Блондин взял стакан у Луиса, но его руки так сильно дрожали, что вода, почти до краев налитая в посуду, начала выплескиваться наружу. Кронви пришлось помочь Эмилю принять таблетки, которые тот положил на язык. Блондин жадными глотками выпил всю воду, после чего громко закашлялся, явно поспешив.
Адалрик, наблюдавший за этой картиной, тяжело вздохнул и потер переносицу. Эмиль не стал задавать вопросов; ему, видимо, либо было пока не до того, либо он все еще безоговорочно доверял врачу, хоть тот и «вылил» на него слишком много информации за один день.
— Это успокоительное, — нарушил молчание психиатр. — Оно сильное. Эмиль, ты проспишь достаточно долго и крепко.
Джонс никак не отреагировал, продолжая смотреть куда-то вниз. Он лишь перехватил ладонь Луиса, стискивая его пальцы своими, трепещущими в мелком треморе. Подобный вид Джонса любого бы вогнал в депрессию, что уж было говорить про Луиса, побледневшего, как лист бумаги.
Сидеть и далее скрючившись было неудобно, и Кронви осторожно облокотился на спинку дивана, рядом с Эмилем. Обняв его и уложив светловолосую голову себе на плечо, Лу другой рукой обхватил ладонь возлюбленного, стремясь даже мысленно передать все свое тепло, поскольку конечности у блондина были просто таки ледяными. Одновременно с этим его
