— Видишь? — спросил Эмиль, взглянув на возлюбленного.
— Вижу, — кивнул Луис. — Выглядит очень старой… Это вырезал он?
— Да, я уверен, что он, — Эмиль поморщился. — Моя бабушка, похоже, знала о существовании Филиппа.
Кронви удивленно распахнул глаза:
— Но почему она ничего не предприняла? — воскликнул он. — Ведь ребенка или подростка вылечить проще, чем взрослого!
— Думаю, она не хотела, чтобы пошли лишние слухи, — Эмиль плотно сжал губы, нахмурившись. — Как я понял, ее и так недолюбливали, шептались за спиной о сыне, который сбежал от властной матери, о… о том, что произошло, — Джонс сам удивился, как спокойно все произнес, словно воспоминания подкидывали важные факты из прошлой жизни.
Луис стиснул зубы, чтобы не выругаться, и обнял Эмиля.
— Я люблю тебя, — твердо сказал он. — Больше всего на свете. И мне хватит терпения пережить твое лечение, и хватит сил, чтобы поддержать тебя на протяжении всего этого времени.
Кронви вовсе не рисовался — он считал важным, подчеркивать свое отношение к Джонсу, чтобы тот ни в коем случае не принялся вновь сомневаться в правильности существования их пары.
— И я тебя, Луис, — немного неловко и смущённо улыбнулся Эмиль. — И спасибо, — еще тише добавил юноша.
— Ты чего-нибудь хочешь? — ласково спросил Лу, поглаживая светлые волосы Джонса. — Поесть или прогуляться… Можем сходить в кино или устроить пикник на пляже.
— Не знаю, — вздохнул Джонс, прикрывая глаза от нежных прикосновений. — Боюсь, что в кино могу уснуть. Я теперь вообще переживаю, что в любой момент во сне моё место займет Филипп.
— Не позволяй ему, — пробормотал Лу, уткнувшись в пушистые мягкие пряди носом. — Оставайся со мной. Это твое тело, ты сам им распоряжаешься, — сердце все еще покалывала заноза, полученная в разговоре с Моррисом, когда тот объявил о собственном любовнике.
Джонс недоуменно вскинул брови, в тоже время как можно крепче прижавшись к Кронви. Тот всегда переживал за него, но впервые было такое, что в голосе парня звучало какое-то отчаяние. Эмиль чуть отстранился, взглянув в глаза Луиса. Он никогда не был глупцом, и интуиция порой ворочалась внутри, как и в этот раз.
— Лу, я не могу это контролировать, — ответил Эмиль. — Не могу, понимаешь? Только один раз это получилось, но и то потому, что Филипп сам вышел на связь со мной, — добавил спустя пару секунд блондин. — Что произошло? Ты точно ничего от меня не утаиваешь?
— Понимаю, любимый, прости, — покаялся Лу в своем порыве. — Все, хорошо, не переживай. Я просто скучаю, когда ты уходишь, вот и все, — внутри все похолодело от того, что чуть не выдал себя.
— Луис, точно все в порядке? — продолжил выспрашивать Эмиль, которому все равно казалось, что Кронви что-то умалчивает. Умалчивает, потому что хочет поступить как можно лучше, но Джонсу сейчас нужно было не это.
Кронви вздохнул. Он отчетливо понимал, что заронил нешуточное подозрение в своем парне, и либо тот будет мучиться чужой недосказанностью, гадая, что же такое от него скрывают, либо придется рассказать Эмилю неприятную правду.
И Лу решился.
— Филипп, когда уходил, сказал, что идет к кому-то, — несколько издалека начал он. — Он не назвал этого человека по имени, я не знаю, про кого шла речь.
Джонс кивнул, давая понять, что помнит о словах Луиса. Вовсе не поразительно, что у Филиппа были знакомые — он занимал нешуточную часть в жизни Эмиля, как и время, так что Джонс не особо удивился о встрече с «каким-то знакомым».
— Я догадывался, что у Филиппа могут быть друзья или приятели, но ты… Ты как-то странно говоришь об этом. Что-то… Случилось? — спросил блондин.
Лу чуть помедлил, прежде чем будничным тоном оповестить:
— Там не совсем приятель, — он пожал плечами. — Кажется, с тем человеком у Филиппа несколько более близкие отношения.
— Насколько… Близкие? — с промежуточной паузой выдавил из себя Джонс, который уже начал догадываться, о чем говорит Луис, но сейчас требовалось, чтобы тот сам об этом сказал вслух.
Кронви снова сделал глубокий вздох и легонько поцеловал блондина в уголок рта.
— Довольно близкие, — максимально спокойно ответил он. — Моррис назвал его «любовником».
— О, Господи! — Эмиль отшатнулся, уставившись на Луиса.
Да, Эмиль, действительно, догадывался. Смутные подозрения терзали сердце, заставляя его биться учащенней. Но одно дело предполагать, раздумывать и домысливать, а другое — услышать эту правду из чужих уст. Узнать от человека, который не соврал бы о таком.
Джонс с трудом мог вообразить, как он… Как его тело тонет в ласках другого человека, а не Луиса. Это казалось каким-то противоестественным, омерзительным. Эмиля замутило, и он заметно побледнел, сполз на пол, ощущая неприятный ком, подступивший к горлу.
— Л-любовник?.. — выдохнул Эмиль, прикрывая рот, продолжая во все глаза таращиться в лицо Луиса.
— Эмиль, — быстро позвал его Кронви, аккуратно присаживаясь рядом и придвигая к себе обратно. — Я знаю, что это звучит жутковато, но не думай об этом, — руки плотно обхватили стройное тело Джонса. — Вряд ли кто-то делает с тобой то же, что и я — уверен, что Филипп находится исключительно в активной позиции, он слишком самец по характеру. И это он, а не ты, ты же всегда со мной, помнишь?
— Но он… С кем-то! — вспыхнул Эмиль, вздрогнув всем телом в руках Кронви. — Кого-то целует, обнимает! Не важно, в какой позиции! — блондина трясло, ему и так сложно было привыкнуть к чужим интимным прикосновениям, а тут выясняется, что Филипп при помощи «их» тела…
— Любимый, это не ты, — заворковал Кронви, мысленно костеря себя на все корки за длинный язык. — Ты только мой и больше ничей. К тому же, мы ведь не можем знать точно, лжет Филипп или говорит правду. Он мог сказать это, чтобы позлить меня, не очень-то я ему нравлюсь, — Луис добродушно усмехнулся и принялся поглаживать Эмиля по спине одной рукой, другой прочно удерживая его за талию.
Эмиля все еще потряхивало, в глазах стояли слезы, но в словах Луиса был логический смысл. Филипп мог просто поиздеваться, соврать, чтобы потом посмотреть на реакцию. Это было отвратительно — представлять себя с кем-то другим, а не с Луисом. Судорожно вздохнув, Эмиль зарылся носом в шею Кронви, порывисто и глубоко втянув в себя аромат его тела. Пальцы вцепились в плечи парня, и Эмиль пробормотал,
