Эмиль резко подался назад, упираясь руками в грудь Кронви. Головка члена вошла хоть и не с трудом, но ощутимо с сопротивлением. Эмилю этого было недостаточно, и он полностью опустился на член Луиса, вбирая его до конца. Выгнувшись, блондин приоткрыл рот в немом крике, чуть царапнув кожу возлюбленного.
Внутренние мышцы плотно обхватили член — чуть дискомфортно, но не до прыгающих точек перед глазами. В уголках глаз Джонса скопились капельки слез, настолько ему было хорошо от ощущения наполненности, от чувства принадлежности любимому человеку. И пусть это оказалось мало похоже на их неторопливые занятия любовью, потому что, чувствовалось чуть грубее и сильнее, Эмилю это было необходимо, и он полностью растворился в своих эмоциях, просяще поерзав и застонав.
Юноша взглянул на Кронви затуманенным взглядом. Тот поддерживал его за бедра, но недостаточно, чтобы с силой удержать, поэтому Эмиль, приподнявшись почти до головки, снова резко опустился, охнув и вскрикнув, поскольку была задета самая чувствительная точка внутри. Луис слегка поморщился — тугой вход настолько тесно сжимал орган, что было даже больно, а резкость движений усиливали эти ощущения, перемежая их с острым наслаждением.
— Любимый, не торопись, — взмолился Кронви, цепляясь за гладкие ягодицы Джонса. — Я или сию секунду кончу, или с ума сойду!
Эмиль едва ли соображал от наплыва чувств. Он расфокусированным и совершенно осоловелым взглядом посмотрел в лицо Луиса, быстро облизав губы. Длина члена Кронви чувствовалась замечательно, и жар наполнял все тело Эмиля, восторженно поерзавшего на бёдрах любовника.
— Тогда… Прошу, Лу, двигайся… Я хочу тебя так сильно… — Джонс даже всхлипнул, снова завозившись от желания.
Кронви шумно выдохнул, помедлил еще немного, привыкая к неимоверной тесноте, и осторожно качнул Эмиля вверх. Блондин издал короткий стон и тут же подхватил заданный ритм. Луис старался не замедляться, понимая накативший шквал страсти на Джонса, и только диву давался, насколько пылким может быть его скромный любимый.
Стоны, перемежающиеся с хриплыми вскриками, заполнили комнату. Бедра Эмиля слегка подрагивали от напряжения, и парень потихоньку начал уставать от позы, но все равно подстраивался под ритм Луиса, иногда сбиваясь и принимаясь вертеть ягодицами, чтобы найти лучший угол проникновения, когда головка члена попадала прямиком по простате. Эмиль едва ли касался собственной возбужденной плоти, полностью погрузившись в ощущения сзади, прикрыв глаза и с восторгом выкрикивая имя возлюбленного.
Однако Кронви заметил, что Эмилю становится неудобно, и ловко сдернул с себя. Осторожно опрокинув его на простыни, Лу быстро развел колени блондина в стороны и одним слитным движением вошел в горячую, блестящую от смазки дырочку.
Эмиль как можно удобней устроился, откидываясь на покрывале. Волосы прилипли к шее и взмокшему лбу, но юноша этого замечал. Он распахнул ресницы, всматриваясь в лицо Луиса, видя, как в любимых глазах плещется удовольствие и восторг.
— Люблю… Я люблю тебя… Люблю… — вдруг начал шептать Эмиль, сбиваясь от размашистых и глубоких толчков. — Лу, я не могу без тебя. Не могу жить, — слезы, накопившиеся где-то внутри, снова закипели в уголках глаз, норовя скатиться вниз к вискам.
Эмиль даже думать не хотел, что его тело могло наслаждаться в чьих-то чужих объятиях, любить кого-то другого, мечтать о ком-то неизвестном. Джонс полностью отдавался возлюбленному, чувствуя его в себе, обхватывая, прижимаясь кожей.
— И я люблю тебя, — с бесконечной нежностью ответил Кронви, почти не сбиваясь с дыхания (сказывались регулярные пробежки). — И тоже не могу без тебя жить… Мое сокровище… — он прильнул к ярким, и без того зацелованным, губам блондина, с наслаждением ощущая их упругую сладость.
И как только язык Луиса очертил кайму губ, проникая, подчиняя и вызывая разряд молний вдоль всего тела, Эмиль коснулся раскрасневшийся головки и бурно кончил, застонав и выгнувшись.
Кронви отстал на каких-то десяток секунд и излился, зажмуривая глаза так крепко, что под веками заискрило цветными всполохами. Словно в тумане, он сдернул презерватив и затолкал его в салфетку, пачка которых всегда имелась на прикроватной полке, конкретно для этих целей. Затем улегся сбоку от Джонса и крепко обнял его, наплевав на тут же испачкавшийся в сперме живот и руки — все это было не важно.
— Ты — мой смысл жизни, — оповестил он Эмиля, как нечто само собой разумеющееся. — И просто мой, — выделив особой интонацией последнее слово.
Эмиль, тяжело дыша, прижался к Луису, прикрыв глаза. Ему необходимы были эти слова, он нуждался в них, как в воздухе. И он готов был бороться за свою жизнь, чтобы навсегда остаться в тёплых объятиях единственного человека, которому он был по-настоящему нужен.
========== Глава 25. ==========
Эмиль не сразу открыл глаза. Он слышал какой-то посторонний шум, стрекот, неясное бурчание, но сознание, словно защищая, позволяло оставаться в блаженном неведении еще некоторое время, пока Джонс не ощутил болезненный толчок в бок.
Он резко распахнул глаза, чуть не ослепнув от яркого солнечного света, пробивающегося сквозь кроны пышных парковых деревьев. Зажмурившись, Эмиль охнул, поняв, что находится на старой детской площадке. Краска, облупившаяся со временем, кое-где кусками валялась возле качелей и покатой железной горки. Разбросанный то там, то тут, песок своим грязно-коричневым цветом совершенно не внушал веру в его чистоту и экологичность. Кем-то забытые, игрушечные формочки навсегда остались жителями площадки, сиротливо покинутые в песочнице.
Звуки, которые Эмиль слышал ранее, исчезли, словно растворились в пространстве. Вокруг стояла глухая тишина, даже ветви деревьев, колышущиеся от легкого ветерка, молчаливо поникли. Эмилю показалось, что он оглох, и ужас сковал его конечности. Затем раздались неторопливые шаги, где-то совсем рядом, впереди, из-за детской горки, подбрасывая вверх нелепый разноцветный детский мячик, вышел человек, одетый во все черное — он выглядел мрачным, темным пятном на фоне солнечного погожего денька.
Брюнет с невероятно хищными и, в тоже время, красивыми чертами лица широко ухмыльнулся, подойдя к Эмилю, и встал напротив него. Джонс его уже видел: в первый раз в прохладном, наполненном ароматом цветов, кабинете Адалрика Майера, в виде рисунка, и во второй — во тьме собственного сознания. Филипп, покрутив в руке мяч, без предупреждения кинул его Эмилю, и тот неловко поймал, чуть не выронив.
— Бестолочь, — фыркнул Филипп, присаживаясь рядом с Эмилем на скамейку и откидываясь назад, прикрывая глаза и подставляя лицо солнечным лучам.
— Бросать надо лучше, — впервые в жизни огрызнулся блондин, кинув на свое альтер-эго возмущенный взгляд, от чего лицо Филиппа на секунду вытянулось от удивления. Но сразу же все эмоции этого человека стерлись, словно по ним прошлись ластиком.
Эмиль покрутил в руках мячик, всматриваясь в него, но ничего не находя. Он не
