— Знаешь, то, что ты пытаешься строить из себя человека, которому всё равно на поцелуй, смешно, — пробормотал себе под нос, явно слегка задетый, Эл.
Минаков сделал вид, что не услышал.
***
Костя со вздохом скинул с себя рюкзак — он невероятно устал и морально вымотался. Очень хотелось забыть обо всё на свете и просто ни о чём не думать. Самокопание, к которому оказался склонен Минаков, ни к чему хорошему не приводило, но он бы не был собой, если б дотошно не размышлял о многих вещах, прокручивая их в голове раз за разом.
— Привет, — выдохнул ему вслед Антон, но не сдвинулся с места.
В прежние дни он бы уже повис на Минакове, словно обезьянка, целуя и мурлыча от удовольствия, но сейчас тело словно свинцом налилось.
Так же неподвижно Загорский проводил глазами Костю, отправившегося в душ, и понял, что пустота, которая появилась между ними, растёт и ширит границы. И чем дольше Антон бездействует, боясь предпринять решительный шаг, тем выше риск увидеть, в итоге, осколки их совместной Вселенной.
Вскоре Минаков покинул ванную и явился в кухонную зону. Наблюдая, как Костя разогревает ужин, Загорский несколько раз нервно облизал губы. Когда молчание стало невыносимым, он решился:
— Поговорим?..
Минаков, который по-прежнему не был готов к разговору, неопределенно пожал плечами, доставая себе столовые приборы из ящика.
— Костя, почему ты так повёл себя в кафе? — выдавил Загорский.
Минаков покусал губу, обдумывая, что и как сказать, но, к сожалению, на ум ничего не приходило. Не поворачиваясь к Антону и наливая себе в кружку чай, он выдохнул:
— О чем ты?
— Костя! — отчаянно воскликнул Загорский. — Не уходи от ответа! Ты прекрасно знаешь, о чём я!
Костя поморщился. Он не хотел ссориться с Антоном, не хотел причинять ему боль, но что сказать? Что он соврал ему, своему парню, будто не знает официанта, который, ко всему прочему, его ещё и поцеловал? Что стал защищать «незнакомца» только потому, что боялся себя выдать? А стресс и перегрузки начали давить настолько, что волком выть хочется?
— Антон, повышать голос не обязательно, — недовольно буркнул Минаков. — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — продолжил гнуть он свою линию.
Загорский глубоко вздохнул, стараясь не сорваться:
— О том, что ты повёл себя агрессивно, когда Мирослав высказался нелицеприятно в сторону официанта. Но разве это повод набрасываться на всех и обвинять? Ведь твой брат всего лишь высказал оценку личности, которую увидел, — Антон покачал головой: — Да мы сами с тобой сколько раз обсуждали кого-нибудь не в присутствии этого человека. И незнакомых обсуждали тоже, например, ту бабку в метро, которая тебе всю дорогу глазки строила. И ты ничего не имел против, но в кафе почему-то разозлился. И потом весь вечер был холоден со мной, словно я в чём-то виноват… — он стиснул руки и сказал совсем тихо: — Но больше всего меня угнетает, что ты уходишь от объяснения. И я чувствую себя пустым местом.
Костя сел за стол. Он выдержал паузу, отхлебнув чай и пытаясь взять себя в руки, чтобы снова не взорваться.
— Ты — не пустое место, — твёрдо и серьёзно сказал Минаков. — И я не говорил, что ты в чём-то виноват. Не выдумывай. Мир высказал своё мнение в негативном ключе. Не помню, чтобы я называл незнакомого человека «скользким», — повторил слова брата Костя.
— Я не выдумываю, — тихо возразил Антон. — Это мои ощущения. Ведь молчанием ты наказывал меня, а не Мирослава.
— Я молчал, потому что не видел смысла говорить что-либо о ситуации, — строго проговорил Костя. — Я высказал свою точку зрения, о том, как мне неприятно, что вы обсуждаете человека. И ничего больше, Антон. Но ты сейчас пытаешься выпытывать у меня ещё какие-то подробности!
С каждым сказанным словом, Минаков всё отчётливее осознавал, что не может себя сдержать.
Загорский вздрогнул.
— Двойные стандарты, — глухо проговорил он. — Когда одно и тоже применительно к одним, и не применительно к другим. Ты легко обсуждаешь прочих посторонних, но рьяно выступаешь против обсуждения другого постороннего. И я не могу понять, почему. Ты не видел смысла говорить что-либо, а вообще со мной разговаривать собирался? Чем вызвана твоя холодность по отношению ко мне?
Костя скрипнул зубами, аппетит мгновенно пропал. Несмотря на справедливый упрёк, внутри стыла злость. Разговаривать с Антоном сейчас бесполезно, они только сильнее поссорятся. А Костю больше волновало обнародование факта их с Загорским отношений, и нужно было придумать, что делать с тем, что Эльвин узнал про них.
Встав из-за стола, Минаков взял тарелку с нетронутым ужином и поставил его в холодильник:
— Я уже всё объяснил, не вижу смысла продолжать, — обронил он и ушёл в спальню.
— Вот и поговорили, — горько резюмировал Загорский в пустоту.
Некоторое время он просидел, пялясь в пустоту и пытаясь найти решение. Молчание дорогого человека убивало и оно же унижало то доверие, которое было между ними. Если бы Антон хотя бы мог понять мотивы Костиных поступков, но, увы — логика его действий осталась недоступной.
Как пробить эту стену безмолвия, Загорский не имел понятия, но и оставаться подле источника страданий стало выше его сил. Осознав это, парень медленно набрал знакомый номер и, когда на том конце ответили, коротко попросил:
— Можно перекантоваться у вас пару дней? — его тон отбивал желание расспрашивать, поэтому собеседник ограничился согласием. — Спасибо. Скоро приеду.
Ноутбук и зарядник стояли, как всегда, на обеденном столе, и Антон просто сложил их в рюкзак. Все нужные принадлежности лежали там же, осталось только забросить зубную щётку, сменное бельё и немного запасной одежды.
Антон начал с ванной, а после завернул в спальню и нерешительно остановился.
Костя что-то выкладывал из своей сумки на кровать, перебирал тетради и учебники, и не обратил на вошедшего Антона внимания. При взгляде на его равнодушную, как ему казалось, позу, у Загорского защемило в груди, и он заставил себя подойти к шкафу, поскорее отворачиваясь и сосредотачиваясь на нужной задаче.
Стопка белья и чистых носков отправились в недра рюкзака, туда же полетели две-три футболки; поверх легли тёмно-зелёные джинсы и джемпер, после чего Антон решительно застегнул молнию.
Костя замер, удивлённо уставившись на Антона. С губ помимо воли сорвалось:
— Что ты делаешь?
— Собираю вещи, — голос Загорского дрогнул. — Поживу какое-то время в другом месте, — он повернулся к Минакову и взглянул ему в глаза. — Я не уверен, что смогу выдержать обстановку напряжённости, которая царит между нами. И не хочу мучиться догадками,
