Добравшись на автобусе до знаменитого клуба, Матвей пораскинул мозгами, как бы ему попасть внутрь. Саша как-то рассказывал, что по особым дням в этом клубе особые клиенты, то есть, собирались люди с нетрадиционной ориентацией. И пускали в здание строго по пригласительным или карточкам гостей. В здании громко звучала музыка, выливаясь на улицу через приоткрытые двери, через которые постоянно потоком проходил народ, то выходя покурить на улицу, то вновь возвращаясь в настоящую содомистскую вакханалию. Матвей спустя десять минут отчаялся дозвониться до Сашки, телефон которого резко стал «абонент-не абонент», пока на улицу не вышел знакомый из компании Жарина. Подлетев к нему, Матвей, как мог, быстро объяснил ситуацию и друг Саши, похлопав его по плечу, провел через охрану, косо посмотревшую на них.
Внутри творился еще больший дурдом, чем снаружи. Световые лучи от диско-шаров ударили по глазам почти сразу, стоило Матвею лишь переступить порог клуба, выйдя сразу на верхний этаж. Музыка разрывала барабанные перепонки. Матвей даже собственных мыслей не мог расслышать! Рассмотреть друга среди пестроты одежд движущихся в такт клубняку тел парень отчаялся, пока знакомый Сашки не потянул его за рукав куда-то вниз по ступеням. Матвей во второй раз в жизни попадал в клуб, где сконцентрировались все сливки радужного общества. Вообще, контингент едва ли отличался от обычного, разве что парней было в два, а то в три, раза больше, чем девушек. Но и представительницы слабого пола находились тоже, правда, они терялись на фоне общей массы. Если бы Матвей не знал, что сегодня день ЛГБТ-сообщества, то он никогда бы не подумал, что клуб чем-то отличается от многих других. Разве что целующиеся в разных углах просторного помещения парочки, состоящие из двух парней, смущали непристойностями, буквально заглатывая друг друга, вылизывая так, что любой бы порно-актер позавидовал. Уединились бы, что ли, в небольшой комнатке под лестницей, которая вела в самый смак клуба, так нет же – надо поиграть на публику.
Умца-умца разрывала мозг, но Матвей стоически терпел, пробираясь сквозь толпу танцующих к дальней части танцпола, где в небольшой комфортной зоне за столиками расположились отдыхающие. Парень (то ли его звали Егор, то ли Никита), за которым следовал Матвей, махнул в сторону столика, за которым Шестерняков в свете бегающих лучей различил знакомую шевелюру. Сам провожатый скрылся в толпе тел. Пока Матвей продвигался к своей цели, его успели облапать с ног до головы, едва не утянув в поцелуй. Распихивая всех локтями, костеря друга, на чем свет стоит, Шестерняков выбрался из буйства движений, почти выпрыгнув перед столом, за которым расселся его друг. Расселся – это слабо сказано! Он почти развалился на мягком пухлом диванчике, завалившись какому-то парню на плечо, сама живая подставка в отрубоне целовалась со столом. Всего за столиком сидело человек шесть, и только двое из них находилось в более-менее адекватном состоянии. Но никого из присутствующих Матвей не знал, и знать, собственно, не хотел. Диди нигде не наблюдался, чему парень несказанно обрадовался.
- О, какой красавчик! – вдруг отозвался брюнет или шатен, ведь различить в плохом свете цвета стало гораздо трудней. – Присоединишься к нам?
- Нет уж, - качнул головой Матвей, перекрикивая музыку. – Я за этим телом пришел, - парень указал пальцем на пьянющего Сашку, который, судя по всему, после звонка другу еще сильней налакался. – Где, собственно, именинник и виновник этого кошмара?
Брюнет-шатен то ли хрюкнул, то ли хихикнул, но ответил, наблюдая, как Матвей ближе подходит к столику:
- А Диди это… Трахается. В туалете, кажется, - парень дернул плечом. – А, может, и не в туалете. Черт его знает, эту сучку.
Отличные комплименты в сторону Димы. Популярностью пай-мальчика среди друзей Диди явно не пользовался.
Подобравшись ближе к другу, распихав в разные стороны телеса других сидящих, Матвей, больше не слушая, что ему пытаются впарить, старательно выводя на разговор, потянул Жарина за руку на себя, попутно пытаясь растолкать. Толку было ноль. Сашка лишь завозился, недовольно поморщился, но не открыл глаза. Тогда Матвей, уже не церемонясь, стукнул друга по плечу, чем вызвал поток мата из его уст.
- А-а-а, это ты, Матвеюшка, - захихикал Саша, пьяно пытаясь сконцентрировать внимание на Шестернякове.
Взгляд зеленых глаз казался поплывшим, мутным, бессмысленным, и что-то Матвею подсказывало, что вечерок был не только под градусом. Парня начинала одолевать злость, плавая неприятной пенкой гнева в чане терпения. Безграничного терпения, которого переставало хватать. Черт побери, Матвей же просил больше не звать его в клуб, где полно охочих полапать его за задницу!
- Вставай уже, укурыш, - проворчал Шестерянков, пытаясь поднять Сашку. – Нам надо домой спатеньки.
Судьба остальных гостей Диди волновала Матвея так же, как рост цен на бензин в Корее. Собственно, вообще не волновала, а вот состояние друга, который постоянно хихикал, вешаясь на нем и пытаясь подняться – очень. Саша неловко оттолкнулся с места, встал, пошатнулся и, дернув рукой, стараясь ухватиться за руку Матвея, со всего размаху звезданул со стола высокий бокал с ярким нечто внутри, который напрямик полетело липкой мерзостью на Матвея. Неприятная жидкость щедро окрапила руки и штаны Шестернякова, а тот лишь мог, глупо хлопая ресницами, воззриться на нечто, расплывающееся темным пятном на его любимых джинсах. Саша ойкнул, прикрыв рот ладонью. Кажется, он даже немного протрезвел, видя, как ошарашенно, пытаясь осмыслить ситуацию, развел руки в стороны Матвей, уставившись на свои ноги и влажные липкие ладони. Друзья Диди, растолканные неожиданным гостем, пьяно хихикнули, чем привели Матвея в крайнюю степень бешенства. Ну, все, это был просто край, Жарин! Просто край!
Сощурившись, Матвей поднял взгляд на друга, зарычав:
- Блять, Саша! Это были мои любимые джинсы, херов ты алкаш! – голос Матвея осип, став грозным, обещающим расправу. – Я тебя в клочья порву, сволочь ты такая! У меня теперь руки все липкие от этого дерьма, что вы лакали!
- Это был всего лишь коктейль, - пискнул Сашка. – Прости, Матвеюшка.
- Заткнись, пьяница! – Матвей взмахнул руками, смахивая с себя капли, чувствуя себя так, словно его окунули в чан с дерьмом. Гости Диди фыркали в кулаки, дружненько завидуя Саше, что его оприходует на кусочки такой мальчик, как Матвей. – Сиди, блять, здесь и не вздумай двигаться хоть на сантиметр! Мне нужно вымыть руки, а после этого мы с тобой без всяких истерик едем домой,
