- О, какая вкуснятина! – почти выкрикнул от восторга парень. – Я тоже неплохо готовлю, но не так! Я готов постоянно есть твои блинчики!
- Вот и ладно, - Яковлев в это время заварил себе и Матвею чай, предварительно положив в чужую чашку лимон и немного сахара. – Я не против кормить тебя.
Шестерняков замер, после чего незаметно улыбнулся, продолжив вкушать вкусности.
- Ты сегодня останешься у меня? – Яковлев повертел в руках кружку, словно волнуясь, ожидая ответ Шестернякова.
- Не могу, - качнул тот головой. – Выхожу сегодня на сутки. Да и родителям не стоит знать, где я задержался.
- Точно, - протянул медленно Михаил Александрович. – Жаль. А я надеялся продолжить наше близкое общение.
Матвей вспыхнул, как фитиль свечки. Вот ведь!..
- Пошляк, - буркнул парень себе под нос.
- Я все слышал, - Яковлев прикрыл глаза, делая глоток чая. – И это вполне нормальные мужские потребности.
- Сексофил, - проворчал Матвей.
- А ты еще скажи, что тебе это не нравится, - усмехнулся мужчина, внимательно вглядевшись в лицо гостя.
- Некрасиво врать, поэтому промолчу, - кинул шпильку в ответ парень.
Яковлев довольно фыркнул, а Матвей спрятал за очередным взятым блином свою улыбку. Ему нравилось вот так просто и легко общаться с тем, кто открыл нечто новое, затаенное и такое чувственное в нем.
***
Матвей коснулся губ. Они все еще зудели после тех поцелуев, которыми наградил его Яковлев, когда Шестерняков собрался уходить после вкусного завтрака. Нежная кожа еще не зажила, но было значительно проще целоваться. По крайней мере, не так адски больно. Губы припухли. Михаил Александрович его не жалел, притиснув к стенке, вдавив в нее спиной, почти приподнимая на руках. Да и Матвей, собственно, не отставал, обхватив мужчину за плечи, обнимая, чуть ли не оплетая его конечностями, стараясь быть с ним как можно ближе. И больше никаких дурных мыслей не закралось в его голову. Лишь чистейший кайф и восторг от чужой близости, от жаркого языка во рту, от тихих порыкиваваний, вибрирующих в груди мужчины. Чистое наслаждение.
- Ты уверен, что все будет хорошо? – по ту сторону динамика сотового раздался голос взволнованного Сашки. – Все-таки он наш преподаватель. Мало ли…
- Не ссы, дружище, - жизнерадостно отмахнулся Матвей, окрыленный новыми чувствами. – Через пару месяцев я перестану быть его учеником.
- Ты думаешь, что вы не разойдетесь к тому времени? – робко поинтересовался Жарин.
- Без понятия, - выдохнул Матвей, коснувшись губ, ощущая, как эйфория постепенно начинает стихать.
- Матвеюшка, - голос Саши совсем понизился до тихого бормотания, - ты умудрился влюбиться в Яковлева?
Шестерняков замер, задумался. Он не мог точно ответить на поставленный вопрос. Михаил Александрович что-то вызывал в нем, но что именно Матвей пока не определился.
- Я не знаю, - честно признался парень приглушенно, задумчиво. – Я не знаю, что ответить.
Жарин вздохнул, прокашлялся, замолчал. И это молчание продлилось, как Матвею показалось, вечность, пока друг не произнес:
- Ну, зато минет, похоже, он делает отменно. Насладись процессом, а там и до секса недалеко! – и столько смеха послышалось в голосе Сашки, что Матвей не удержался, недовольно засопев.
- Меня окружают одни извращенцы, - прорычал парень в трубку.
- Увы, теперь ты один из нас!
Слушая смех друга, Матвей оборвал связь, костеря Жарина. Идиот. Созвонился он с Сашкой, будучи на работе. Запарки особой не было, и нашлась парочка минут на отдых, который Шестерняков решил посвятить разговору с нетерпеливым другом, звонившему ему в течение дня. Матвей, подробно рассказав о свидании, услышал много восторженных вскриков и охов. А когда речь зашла о минете, так Сашка совсем голову потерял, пища в трубку нечто нечленораздельное. Когда он успокоился, то начал задавать вопросы об ощущениях друга. Матвей отделался простыми, ничего толком не выражающими, фразами общего значения. Неплохо, понравилось, не ожидал, что будет лучше, чем с девчонкой. По правде, можно было весь процесс описать так: феерично, захватывающе, ахуеть, как шикардосно. Но Матвей воздержался от подобных эпитетов, иначе Сашку вообще бы унесло.
Выпустив струйку дыма в воздух, Матвей вдохнул прохладный ночной воздух. Он выскочил поговорить с другом на улицу, сразу прикурив. Сашка вначале оказался в восторге от новостей, но потом вдруг начал философствовать, вот речь и пошла об отношениях преподавателя и студента. Нередки были случаи, когда молоденьких студенток ловили на секс-связях со светилами знаний. Отделывались все большими шишками. А если поймают Матвея, который, к тому же, парень… Хотя, кто вообще станет ловить его? Никто и не заподозрит, что Яковлев или Матвей вообще могут быть нетрадиционной ориентации. Если Сашка не скрывает наклонности, то никто не говорит о том, что также станет поступать Шестерняков.
- Как все сложно, - пробурчал парень, прикрыв глаза и покачав головой.
***
На следующий день в понедельник, клюя носом парту от недосыпа, парень с трудом воспринимал поступающую ему в голову информацию. Ночью поспать ему не удалось. Поступило несколько серьезных случаев в больницу, так что пришлось провозиться до самого утра, а после сломя голову нестись на пары. Матвей понадеялся, что поспит на лекции, но его мечтам угодно было разбиться, лопнуть, как пузыри от жвачки с громким хлопающим звуком. Сашка ему сообщил принеприятнейшую новость:
- У нас лекция по судебке, не забыл?
Матвей забыл, ёпта! Разумеется, он забыл из-за всех треволнений, что выпали на него. Что за вселенская несправедливость?! Спички в глаза вставлять, что ли?. Пришлось переться на лекцию. Шестерняков купил в буфете крепкий сладкий-сладкий кофе, чтобы не уснуть и, сев на привычное место где-то ближе к середине аудитории, принялся цедить напиток, морщась и терпеливо ожидая, когда перехочется спать хоть на чуть-чуть. По правую руку плюхнулся Сашка. Завозившись, тот принялся доставать свои конспекты, хмурясь и сетуя на то, что тратит свою жизнь на непонятно что.
- Хочется сдохнуть, - пожаловался Шестерняков, простонав. – Какого черта пациентов привозят в два-три ночи, а? Чего им не спится?
Сашка неопределенно дернул плечами, игнорируя гневные вопрошания.
- Скажи, тебе Яковлев звонил или писал? – любопытство Жарин точно не пропьет. Печень, возможно, но не чертову любознательность.
- Нет, - буркнул Матвей. – Мы не созванивались и не списывались. И еще раз задашь вопрос про Яковлева, когда мы в универе – тебе не жить. Прекрати меня палить.
- О, Господи! – возмущенно прошипел Сашка, недовольно доставая из сумки ручку. – Можно подумать, что я плакаты с вами двумя развешиваю и кричу, что вы сосётесь друг с другом.
- Замол…
- Мальчики! – Матвей
