- Отодвинься, быстро… Ну же! – парень стукнул по плечу Яковлева, призывая того оторваться от своего занятия. – Я сейчас кончу!
Язык быстро скользнул по раскрасневшейся головке, и Яковлев отстранился. Привстав, он спустил свои штаны и прижался к Матвею, навалившись на него своим немаленьким весом.
- Коснись и меня тоже, - жарко прошептал мужчина на ухо парня.
Рука Матвея на секунду дрогнула. Он никогда не касался чужой плоти. Боже упаси, даже мысль об этом когда-то пугала! Но не в случае с Яковлевым. Обхватив мужчину за плечи одной рукой, жарко деля дыхание с ним, жалея, что они не могут поцеловаться, Матвей скользнул вниз другой рукой, пока не достиг внушительно размера члена. Взвесив плоть в руке, Шестерняков на пробу сжал ствол пальцами, пробуя провести по всей длине, как было бы приятно ему самому. Яковлев одобрительно простонал, прикрыв глаза и облизывая губы. Из-за близости чужой язык коснулся совсем чуть-чуть губ Матвея, и он застонал от досады, что не может поцеловать мужчину. Михаил Александрович прижался сильней, и теперь их члены соприкасались, скользя друг по другу. Обхватив оба ствола ладонью, Матвей быстро заработал рукой, чувствуя быстрое приближение разрядки. Надолго парня не хватило. Приоткрыв рот в немом крике, он обильно кончил в ладонь, чувствуя, как в руке пульсирует чужая плоть, тоже изливаясь. Яковлев приоткрыл глаза, жадным взглядом осматривая раскрасневшегося Матвея.
- Да уж, без секса, пусть и такого, но не обошлось, - сипло пробормотал мужчина, глаза которого заволокла послеоргазменная дымка.
Что до Матвея – он вообще не мог соображать, лишь чувствуя, как во всем теле появилась небывалая легкость. Ощущение парения не покидало парня, и он попросту кайфовал, находясь в состоянии нирваны.
- Я тебя соблазнил, - вдруг прошептал Матвей.
Яковлев недоуменно моргнул, после чего захохотал, целуя парня во взмокший лоб:
- Инкуб ты мой недоделанный, - и столько тепла в голосе, что становилось ясно - мужчина совсем не разозлился.
А Матвей удовлетворенно заулыбался, ощущая себя настоящим героем.
========== Глава 14. ==========
До сопящего Матвея донесся изумительный аромат чего-то готовящегося. Приоткрыв один глаз, парень поморщился, прикрыл лицо ладонью, потом снова открыл глаза. Мягкий солнечный свет, просачиваясь через плотные, но не полностью закрытые шторы, вливался в просторную комнату. Сколько же Матвей проспал?! Если солнце так ярко светит, значит, уже скоро будет полдень. Вот черт!
Перевернувшись на бок, Шестерняков потянулся рукой вниз, на полу нашаривая сотовый. Парочка пропущенных от Сашки, и никаких звонков от родителей. К счастью, они еще не приехали со свадьбы. Слава Богу!
Подняв голову, Матвей сонно прищурился, всматриваясь в фигуру, стоящую у плиты. Хозяин квартиры, одетый в одни домашние штаны, что-то готовил, время от времени подходя к кухонной тумбе, читая нечто, лежащее на ней. Шестерняков задумчиво склонил голову на бок, хмурясь, вспоминая, что вчера было. Воспоминания вихрем закружились в голове, выбивая почву из-под ног. Матвей вспомнил о разговоре в машине, о поцелуях с мужчиной, о минете в исполнении Яковлева. Щеки залились смущением, и Матвей, приподнявшись, рухнул лицом в подушку, простонав:
- Испанский стыд. Что я, блять, вчера наделал?
После головокружительного оргазма, Матвей очутился в чужих объятиях. Он смутно припоминал, как мужчина вытер его влажными салфетками, стирая следы бурной сексуальной деятельности, как уговорил встать и подождать, когда будет разобрана постель. Они легли спать под звуки все того же идущего боевика. Шестерняков вообще не помнил, как задрых без задних ног. Было стыдно. До усрачки неловко от произошедшего! И стянутая кожа губы, начинающая медленно подживать, напоминала о вчерашнем приключении.
Матвей снова оторвался от подушки, посмотрев на спину Яковлева. Красиво проработанное тело. Видно, что мужчина не забрасывает спорт. Все успевает: и бабло получать на работе, и за собой следить, и парней клеить. Шестерняков скомкал подушку в руках. Рассматривая мужчину, Матвей задумался над результатами вчерашнего дня. Вывод первый: Яковлев его возбуждает и на мужчину у него стоит железобетонно. Вывод второй: Михаил Александрович шикарно делает минет, после которого звездочки перед глазами кажутся настоящей Галактикой с маленькой Вселенной в лице исполнителя оральных ласк. Вывод третий: Матвей ни о чем не жалел. Стоило винтикам встать в ряд со шпунтиками, потребовалось задать главный вопрос: он теперь стал геем?! Разве это не значит, что ему теперь нравятся мужики?!
- Я буквально слышу, как в твоей голове вертятся шестеренки, Матвей, - донесся голос со стороны кухонной зоны, и на парня уставились серебристые глаза, пристально вглядываясь, словно ища сожаления о вчерашнем.
- Как ты понял, что я уже не сплю? – хрипло отозвался Шестерняков, прокашлявшись, поражаясь, насколько блядски прозвучал его голос, будто вчера он глотку сорвал от криков и стонов.
- Громко сопишь, - мужчина, видимо, еще не понял, как Матвей перенес свое попадание в гейские будни, поэтому старался не давить, но от вопросительных ноток в глазах Яковлев не избавился. – Вставай. Время почти одиннадцать.
- Да я, вроде, никуда не спешу, - проворчал парень, переворачиваясь на спину и закидывая руки за голову. – Мне нравится валяться в постельке.
Яковлев промолчал. И Матвей краем глаза заметил, как тот, погипнотизировав его еще несколько секунд, вернулся к плите. Спина у мужчины знатно напряглась. Он что, боится, что его гость с криками «Ааа… Меня совратили» убежит куда подальше? Против совращения, кстати, Шестерняков ничего против не имел. Ему даже понравилось быть жертвой. Да и он сам, вообще-то, выступил в роли коварного соблазнителя.
Матвей, зарефлексировавшись, не заметил, как Яковлев, закончив готовку, подошел к нему, нависнув сверху, как Фудзияма над Японией. В серых глазах чистое напряжение на грани с тревогой. Он что, понял, что Матвей вчера для храбрости немного выпил, поэтому решил, что знакомство с прелестями гейского минета было одноразовым?
- Что?! – Матвей, вглядываясь в знакомые черты лица, не находил в самом себе отвращения. Наоборот, сердце в груди забилось, застучало крайне быстро, сильно. – У меня что-то на лице? – парень коснулся указанной части тела.
Яковлев присел на диван, посматривая на Матвея.
- Ты правую часть лица отлежал, - спокойно ответил мужчина. – Но я не поэтому поводу.
- А что тогда? – Матвей приподнялся на локтях, всматриваясь в мужчину. – Выставишь меня за дверь? Сегодня воскресенье же, выходной. Я мешаюсь? – Шестернякова внезапно озарила догадка, что, возможно, это он - помеха Михаилу Александровичу.
Стало не по себе. Не потому, что Матвей произнес вопросы, возникшие в голове. А потому, что стало неприятно, что он может оказаться прав. Шестерняков постепенно начал осознавать свою симпатию к мужчине.
