- Ты – долбоеб, - сделал вывод Жарин после повествования друга.
Матвей ошарашенно открыл рот, готовый защищать свою честь.
- С хера ли?! – вырвалось у парня.
- А с того хера, что ты полный придурок, не рассказав мне, - Сашка шутливо стукнул Матвея по голове ладонью, взъерошив его волосы, слушая в ответ массу возмущения. – Ты что, серьезно решил из-за этой дрянной ситуации бросить человека, мужика, которого до охуения полюбил? Шестерняков, я тебя не узнаю. Когда ты пасовал перед трудностями?
- Это другой случай, - засопел парень, вставая с места и идя на кухню, чтобы все-таки взять чертову бутылку пива.
Сашка поплелся за гостем. Он не стал противиться, когда тот достал сразу две бутылки, вручив одну из них ему. Жарин взял холодную ёмкость, схватив за горлышко, и поплелся обратно за Матвеем, усевшимся на пол перед телеком.
- И чем же твой случай отличается от обычного? – Сашка сел на край кровати, наблюдая, как ловко откупоривает бутылку Матвей, присасываясь к алкоголю.
- Ебучий он, вот почему, - Шестерняков качнул головой. – Ты же сам понимаешь, что я не могу признаться родителям в том, что трахался с мужиком.
- Что ты полюбил мужика, - поправил Саша, словив злобный взгляд Матвея. – Родненький ты мой, а ты понимаешь, что у тебя после рандеву в голубые дали вообще может не встать на деваху?
- С чего ты взял? – скривился парень.
- А с того, мой драгоценный Матвеюшка, - Саша состроил трагическую мордашку. – Что тебе захочется, чтобы тебя имели в жопку, родной. Ты испытал подобный кайф анального секса, и не каждая девушка захочет тебя страпонить. И что тогда ты скажешь родителям? У тебя в любом случае будут новые отношения, даже если ты с Яковлевым порвал по-серьезному. А если это будет снова парень? И не такой терпеливый, как Миша? Что, если тот захочет, чтобы ты сразу обо всем рассказал родакам? Что будешь делать? – Матвей хмурился все сильней и сильней, слушая доводы друга. – Опять и опять будешь расставаться с любовниками? А родители-то не вечны, дорогой мой. Когда тебе исполнится сорок, они уже будут глубоко пожилыми. Помнишь же, что ты – поздний сверточек в лапках аиста? И что тогда ты будешь делать? Признаешься им только тогда, что любишь трахаться с мужиками? Перспективка так себе, Матвейка. А так, сказав об этом сейчас, у тебя есть шансы заделать им внука хотя бы через суррогатное материнство.
- Блять, - Матвей отмахнулся, отвернувшись к экрану, где горела табличка «Game over».
- Ты знаешь, что я прав, олух, - хмыкнул Сашка. – И я не понимаю, какого лешего ты распустил нюни, не отвечая на звонки Яковлева. Ты что, баба какая-то? Истеричка? Или ребенок, не умеющий принимать ответственные решения? Ты хотя бы попробовал себя представить на месте Яковлева, а?
- Пробовал, - рыкнул Шестерняков, сжав руками бутылку. – Пробовал, Жарин! И я ни хуя не увидел выхода из ситуации.
- Потому что ты – болван, - закатил глаза Сашка, чуть не получив кинутой с пола подушкой по фейсу. – Я серьезно, олух. Мужик предлагает тебе переехать в Москву. Я уверен даже, что он спокойно отнесется к тому, что ему придется оплатить часть учебы в орде. Все, что от тебя требовалось, это быть смелым и принять решение сознаться родителям о ваших с ним отношениях. Ты, как я понял, вообще никогда не признавался ему в чувствах?
- С чего ты взял? – буркнул Матвей.
- Да потому что я тебя знаю! – возмутился Жарин. – И я в курсе твоих тараканов. И, несмотря ни на что, Яковлев все равно согласен был мириться с тем, что ты не говорил о своей любви к нему. Ты такого аховского мужика теряешь, идиот.
- Пошел в жопу, - Матвей до боли сжал челюсти, как-то вяло отвечая на реплики Сашки, осознавая, что этот горе-друг во всем прав.
- Я-то пошел бы. С превеликим удовольствием, но, увы, меня твоя задница, с тех пор, как ее оприходовал Яковлев, больше не привлекает, - спокойно ответил друг. – Возможно, ты прав, и твои родители не примут твою ориентацию, но у тебя всегда останется под боком любящий мужик, который поддержит и не бросит. И твои предки приняли бы тебя, рано или поздно, ведь ты их единственный сын.
Шестерняков вздохнул, прикусив губу. Сашка посеял огромное зерно сомнений. И стебелек под названием «придурочный Матвей» уже начал прорываться наружу, обещая распуститься богатым кустиком с листочками, на которых будут написаны не самые лестные прозвища для Шестернякова. Сашка оказался неплохим садоводом.
- Кстати, если он возвращается на бывшую работу, то там разве не будет его бывший? – задал резонный вопрос Жарин.
- Я не спрашивал, - буркнул Матвей.
- В который раз говорю, что ты – идиот, - просто сказал Сашка, наконец, откупоривая свое пиво, делая глоток. – Разберись со своей уёбищной жизнью, Шестерняков. У тебя есть выбор: тонуть в любви с Яковлевым, радуясь каждому дню. Или постепенно гаснуть от недосыпов, постоянно размышляя, сделал ли ты тот самый правильный выбор. Не будешь ли ты грызть локти, когда поймешь, что твою любовь увел кто-то другой? Я согласен с тобой лишь в том, что отношения на расстоянии – это не то, - Сашка пожал плечом, смешно дернув им. – Ваши чувства только-только стали взаимными. Они расцвели, как весенние цветы. Слабенькие, но уже подающие надежды. И если ты добавишь холода, если снова пойдет снег, то они погибнут.
- Философ, бля, - раздраженно фыркнул Матвей.
- Но это так, - Сашка улыбнулся. – И ты это знаешь.
- Тебе надо в психиатрию идти, а не в кож-вен, - вздохнул парень.
- Я об этом подумаю, - и на лице Сашки расцвела очень красивая, добрая и открытая улыбка, на которую Матвея при любом раскладе не ответить не смог бы.
- Спасибо, - искренне поблагодарил Шестерняков.
- Спасибо в карман не положишь, - засмеялся Жарин. – Буду шафером на твоей свадьбе. Тогда и сочтемся.
Заржав в голос, двое друзей ощутили, как напряженная ситуация начала рассасываться, уступая место прежней легкости и добродушию. Матвею еще нужно было подумать над словами друга, и звонки Яковлева
