Яковлев позвонил на следующий день. Он объявил, что ему нужно вскоре возвращаться в Москву, и Матвей, пользуясь тем, что у него наступили некоего рода каникулы, поскольку все сложные экзаменационные этапы были закончены, рванул к мужчине на квартиру. Парень сразу объявил матери, что ночевать дома не будет. Женщина недовольно поджала губы, сдержанно кивнула, больше никак не выразив свои эмоции ни жестами, ни словами. Матвей чуть не взорвался, когда мать отреагировала подобным образом. Хоть что-нибудь бы выдала, что ли! Поэтому к Яковлеву Матвей приехал не в самых счастливых чувствах, пребывая в глубокой задумчивости. Это парень еще не сказал матери, что собирается жить у Михаила Александровича большую часть времени, пока будут тянуться эти два года. Интересно, в таком случае она взорвется?
- Привет, - мужчина встретил гостя на пороге. Михаил Александрович чмокнул Матвея в губы, стоило тому ступить в квартиру. – Что с настроением?
Шестерняков вздохнул, отмахнулся и, сняв обувь, прошел в гостиную, пройдя мимо Яковлева. Тот сразу уловил настрой любовника и не стал его дергать. Спокойно пойдя заваривать чай, Михаил Александрович краем глаза наблюдал за Матвеем. Парень спокойно сел на диван и включил телевизор. На улице, несмотря на приближающийся вечер, стояла жара, так что выходить из жилища куда-либо не хотелось категорически. Матвей и так все еще пребывал в состоянии обалдевания после совершенного каминг-аута. Ему следовало все обмозговать. Да и Яковлев неизвестно, насколько уезжает.
Включив глупую передачу о какой-то ерундистике, Матвей залип, слушая, как хозяин квартиры чем-то гремит на кухне. Не прошло и пятнадцати минут, как Яковлев поставил на недалеко стоящий кофейный столик поднос с печеньем и кружки с ароматным чаем. Михаил Александрович сел рядом с Матвеем, дернул его за руку к себе. И, не слушая сопротивления, прижал того к груди, заключив в объятия. Шестерняков повозился, удобней устраиваясь, после чего замер, лишь тихо сопя.
- Что случилось? – Яковлев выдохнул вопрос, опалив дыханием висок, и Матвей, повернув голову, взглянул в лицо мужчины, видя его взволнованность.
- Мать делает вид, что ты вчера не приходил к нам, что вообще не было разговора. Бесит адово, - парень поморщился, высказывая свое негодование.
- А ты на что надеялся? – не понял переживаний любовника Михаил Александрович. – Что она сразу скажет, что принимает твою ориентацию? Это глупо.
- Знаю! – возмущенно засопел Матвей. – Знаю, но, блять, неприятно, когда тебя игнорируют, спокойно делают вид, что ни разговора, ни признания не было! И, зная ее, я предполагаю, что вести себя подобным образом она будет постоянно на протяжении двух лет!
- Дай ей время, - Яковлев запустил пальцы в волосы Матвея, мягко массируя затылок. – Ей нужно свыкнуться хотя бы с мыслью, что ты у нее не такой, как многие. Толерантность толерантностью, но не каждая мать со спокойствием примет сына-гея.
- Я не гей, - буркнул Матвей, балдея от чужих прикосновений.
- Дааа, - хмыкнул Яковлев, улыбнувшись. – Ты всего лишь любишь, когда тебя трахает мужик.
- Ой, завались, а! – закатил глаза парень.
Обстановка незаметно разрядилась. Они тихо-мирно принялись чаёвничать. Матвей все порывался спросить о здоровье отца Яковлева, но он отлично понимал, что ничего прекрасного быть не может, а портить настроение мужчины не хотелось. Как бы между делом Матвей спросил, надолго ли Яковлев уезжает в Москву. Тот лишь пожал плечами, вздохнул и не стал развивать тему. Оба понимали, что у них осталась одна ночь перед расставанием на неопределенный срок. Матвей, несмотря на свой торопливый приход, все равно увидел чемоданы, стоящие в коридоре. Михаил Александрович забирал большую часть вещей.
- Я нашел подходящую квартиру, - неожиданно обмолвился Яковлев. – Ее мне будет сдавать один старый друг. Он уехал в Германию, а, прознав о моей ситуации, предложил по дешевке арендовать двушку почти что в центре. Но пока что мне придется большую часть времени проводить с родителями.
Матвей понятливо кивал, делая вид, что заинтересован любовной линией главных героев глупого мелодраматичного сериала, но на самом деле он внимательно, навострив ушки, слушал Яковлева.
- Мы будем видеться настолько часто, насколько это возможно, - прошептал Яковлев, прижавшись губами к шее Матвея, оставляя влажный поцелуй. – Если бы я мог как-то на что-то повлиять, то наша жизнь складывалась бы по-другому.
Матвей хмыкнул, посмотрел на Михаила Александровича. В его объятиях было тепло, уютно, защищенно. Шестерняков никогда не чувствовал себя кисейной барышней, однако Яковлев приучил его к мягкости, нежности и бережности. Матвей млел от ласк любимого человека, балдел, расплываясь в потаенной улыбке. Порой Матвей начинал считать, что превращается в какую-то тютёху, заглядывающую в рот своему любовнику. Он ведь парень все-таки! Но Яковлев, к слову, никогда не ущемлял его прав, не ставя на место тем фактом, что в постели Матвей занимает роль женщины. Тут Матвея что-то дернуло спросить:
- Если бы я захотел быть сверху, то ты бы мне отдался? – голос прозвучал со стороны, глухо, задумчиво.
Шестерняков внимательно взглянул в лицо Яковлева, видя, как пелена недоумения касается серебристых глаз. Михаил Александрович не отстранился, ни замер, превращаясь в статую. Он лишь недоуменно вздернул вверх брови.
- С чего вдруг перепрыгивание на другую тему? – прозвучал вопрос.
- Просто ответь, - попросил парень, будто бы что-то решая для самого себя, определяя степень доверия мужчины.
Позиция снизу или сверху для Матвея не была такой уж принципиальной. Но когда-то он услышал от Жарина, что некоторые активы категорически отказываются меняться ролями со своими любовниками. То ли дело было в недоверии, то ли в болезненном опыте прошлого. Матвей догадывался, что, возможно, у Яковлева, занимающего ведущую роль, не было подобного экстрима в постели. Шестерняков же считал, что если доверяешь партнеру, то согласишься поменяться ролью, согласишься довериться чужим рукам.
В глазах Михаила Александровича не скрывался подвох, но и не таился ответ, и Матвей занервничал. Не то чтобы вопрос актива и пассива волновал. Парень сам не мог дать точное определение возникшему желанию задать вопрос, но он сам появился неожиданно в голове, сорвавшись с языка.
- Да, - спокойно кивнул Яковлев. – Я позволю тебе быть сверху, - мужчина улыбнулся краешками губ, показывая, что Матвею нечего переживать. – В любой момент, когда ты этого захочешь.
- Я хочу сейчас, - пробормотал Матвей.
Он вообще не понимал, с чего вдруг подобная идея возникла
