Схватив сигареты из тайника в коридоре, Матвей покинул квартиру. Он быстро спустился вниз и, выйдя из подъезда, нервно закурил. Он злился. Злился больше не на то, что сказала мать, ведь она, как женщина, оберегающая свое дитя, говорила вполне трезвые вещи. Если только представить, какая картина разворачивалась перед ее глазами, когда Матвей рассказывал о своих чувствах к другому мужчине… Короче, врагу не пожелаешь. Частью сердца Шестерняков все отлично понимал, но другая часть кричала о том, что желания самого Матвея не учитываются. Стоило бы спокойно поговорить с матерью, но парень решил, что может вспылить, наговорить не то, что он думал на самом деле. Так что он решил остудить голову. Он раздражался на самого себя.
Сев на лавочку возле подъезда, Матвей продолжил курить, хмуро рассматривая носки своих кроссовок. Трусливо было бросить Яковлева в родительской квартире одного. А с другой стороны – он сам приперся. Вот пусть и расхлебывает.
- Полегчало? – раздалось над головой.
Матвей поднял взгляд, уставившись на спокойно-таинственно-равнодушного Михаила Александровича. Парень буркнул себе под нос нечто нечленораздельное, отвернувшись, в то время как мужчина присел рядом на скамейку. Он по-хозяйски отобрал у Матвея сигарету, затянулся и выпустил в ночь тонкую струйку дыма. Яковлев сел так близко, что соприкасался с Матвеем плечом и бедром. Шестерняков покосился на любовника, плотно сжав губы.
- Она кричала? – тихо спросил парень.
- Нет. Она у тебя сильная, - ответил Михаил Александрович спустя пару секунд. – Более того, она не обвиняла меня в твоем растлении. Всего лишь спросила, как мы познакомились.
- И что ты ей рассказал? – нахмурился Матвей.
- Правду, - пожал плечами Яковлев, вдруг улыбнувшись. Он, задрав голову, уставился в ночное небо, словно продолжая плавать где-то в своих мыслях.
- И что она? – продолжил допытываться Матвей.
- Она реагирует, как и ты, - фыркнул Яковлев. – Когда волнуется – закусывает губу. Когда злится – начинает нести всякую чушь. У вас с ней это семейное. Но ничего такого, чтобы меня задело, она не сказала. Пожалуй, только одну вещь.
- Какую? – Матвей насторожился, поглядывая на профиль любовника.
- Она сказала, что, возможно, примет наши отношения, если ты на эти два года останешься здесь, чтобы пройти ординатуру. Мол, если мы вытерпим два года, не расставшись, то и дальнейшие отношения сможем продлить, - голос Яковлева не дрогнул. Он снова затянулся, прикрыв длинные ресницы, словно скрывая от мира те чувства, что плавали на глубине глаз.
- Я с ней поговорю еще раз! – Матвей дернулся, чтобы встать, но Яковлев, схватив его за руку, усадил на место.
- Это бесполезно, - мужчина качнул головой, переплетя свои пальцы с пальцами Матвея, рассматривая чужую руку. – Упрямством ты тоже пошел в нее. Она надеется, что наши чувства – это всего лишь мимолетное увлечение. Поэтому ее решение – это вполне нормальный ультиматум.
Шестерняков отчаянно не понимал, что происходит. Хмурясь, он с непониманием смотрел на мягко улыбающегося Яковлева, рассматривающего их переплетенные руки. В голове что-то не укладывалось. Почему Михаил Александрович улыбается, вместо того, чтобы злиться? Почему мать так поступает? Нет, понять причину легко, но почему Яковлев ведет себя так, словно знает нечто, во что не вдупляет Матвей?!
- Что происходит? – парень нахмурился, попытавшись выдернуть ладонь из чужого захвата, но ему это не дали сделать, лишь сильней сжав пальцы. – Почему ты улыбаешься так, словно узнал что-то хорошее?
- Ну, во-первых, твоя мама согласилась принять нас…
- Угу, с оговорочкой, что нам нужно подождать два года, - буркнул Матвей, закатив глаза. - При этом она искренне надеется, что мой бздык пройдет.
- Во-вторых, - мужчина выкинул сигарету под ноги, затушив носком кроссовка, после чего с улыбкой взглянул на Матвея. Приблизившись, мужчина выдохнул: - Ты признался, наконец, мне в любви.
Шестерняков ошалело хлопнул глазами, чувствуя, как краснеют щеки. Черт, а ведь, бля, правда! Он впервые сказал о своих чувствах, но только при матери, а не наедине! Ощущая себя полный профаном, Матвей отвернулся, но Яковлев не дал ему сбежать, кончиками пальцев за подбородок повернув к себе.
- Скажешь еще раз? – фыркнул мужчина.
- Нет, - Матвей смахнул чужие конечности с себя, гордо вздернув подбородок. – Лучше один раз услышать искреннее признание, чем слушать постоянно фальшь, - хер его знает, где он хватанул такую ванильную фразочку.
- Тогда скажи мне… Один раз, - попросил Яковлев, погладив Матвея по щеке.
- И это что-то исправит? – вздохнул парень, понимая, что им с Яковлевым, чтобы быть вместе, придется смириться с ультиматумом матери, ведь Матвей не хотел потерять ее так же, как и самого Михаила Александровича. А тот, похоже, уже смирился и принял тот факт, что у них будут отношения на расстоянии. – Что будет дальше?
- Дальше я и ты будем мотаться друг к другу в выходные дни, урывать все наше свободное время, чтобы быть вместе, - спокойно пояснил Яковлев. – Я уважаю твоих родителей, и если ради их признания наших чувств придется подождать, то я готов.
- Дурак, - закатил глаза Матвей и, близко-близко придвинувшись к Яковлеву, он прошептал: - Я люблю тебя, Яковлев, каким бы чудиком ты ни был.
Михаил Александрович фыркнул, улыбнулся и поцеловал Матвея, наплевав на то, что их могут увидеть. Он был счастлив, и своими искренними эмоциями сполна делился с любовником, чувствуя его полную отдачу. Мужчина смирился с неизбежным, и готов был ждать, ведь такого, как Матвей он хотел всю свою жизнь. А два года… Еще два года он вытерпит.
========== Глава 24. ==========
Матвей проводил Михаила Александровича, покурил, и вернулся домой. Парень сразу прошел в свою комнату, слыша, как мама на кухне бренчит посудой. У женщины всегда была привычка при стрессовых состояниях начинать перемывать все на своем пути. В первую очередь в расход шла посуда, а потом уже одежда, которая начинала казаться неожиданно грязной. Смешно, но таким образом, вычищая все подряд, Анастасия Дмитриевна успокаивалась. И Матвей не видел причины тревожить мать. Пусть сначала придет в себя, а потом они уже смогут снова поговорить, обсудить все.
Матвей не смог бы уснуть при самом большом желании, поэтому он включил ноут и зашел в Вконтакт, сразу заметив зелененький кружочек у фотографии Сашки Жарина, который оказался в сети. Шестерняков вспомнил о том, что ему сказал Яковлев относительно той информации, что ему предоставил лучший друг Матвея. Пожевав губу, Шестерняков решил разобраться, что Сашка там наговорил Михаилу Александровичу.
«Привет, засранец! Чего ты там наболтал Яковлеву про меня?» - отправив сообщение, Матвей откинулся на спинку
