Да, так просчитаться в самом начале… Он счел людей более гибкими, чем они были на самом деле. Ну и, что греха таить, полагал, что после пустыни девчонка только обрадуется, избавившись от лишений и тягот полудикой жизни. И совершенно не ожидал того, что она окажется девственницей.
Однако вышло наоборот.
Осталось провести все максимально естественным образом, чтобы девчонка ни о чем не догадалась.
Случай непременно представится. Размолвка, очередное непонимание, новый отказ… Да, пожалуй, правильнее всего будет сыграть на отказе. Мол, надоело ждать, пока ты дозреешь…
Он вспомнил портрет Аркаира в ее комнате, и владыку снова охватил гнев.
Тянуть не стоит, но и торопиться нельзя. Сегодня-завтра он удовольствуется компанией Рианы или другой куклы посмазливее, а ближе к делу вызовет Наэ и настоятельно порекомендует ей ни во что не вмешиваться (а в идеале и вовсе не обсуждать с Дайри перемены в ее жизни). Она до сих пор проявляла нездоровый интерес к этой человечке.
Он хмыкнул, вспомнив, как сирена заверяла его в том, что она выросла. Если и так, он был не настолько глуп, чтобы пытаться ее соблазнить.
Дэмиан поморщился. Нет, девочка ему нравилась, и он за годы привык к ее обществу, всегда ненавязчиво приятному. Но Наэ — случай особый, и приказать ей что-то он, по сути, не сможет. Или такой хай поднимется… Нет, он слишком долго работал над своей репутацией. И кое-чего добился — по крайней мере, теперь в случае проблем с демонами ему писали с претензиями, а то и вопросами, а не огульными обвинениями…
Владыка устало покачал головой.
Будем надеяться, Наэ проявит благоразумие. Обычно она хорошо понимала, куда влезать не следует.
Идеальная схема. Из уравнения исчезнут отношения хозяин — игрушка. В их отношениях с Аркаиром, напротив, появятся. Ее мнение о дворецком уже претерпело изменения из-за Эйри, теперь она увидит его с новой стороны. Плюс если вдруг дворецкий все-таки делал какие-то поползновения в адрес его человечки… об этом он тоже скоро узнает. Невозможно удержаться от постели, живя в одной комнате с женщиной, которую ты тайно желаешь. Особенно если она желает тебя в ответ.
По венам снова пронесся огонь ярости, при одной мысли об этом.
Но нет. Это паранойя. Для Аркаира она как зверек, которого забавно дрессировать. Конечно, он не будет с ней спать. Знает, чем это чревато.
У этого плана был лишь один существенный недостаток — он не сможет больше вызывать ее к себе… Хотя оно и к лучшему. Он же решил отвлечься от нее, пока не заигрался окончательно. Вот и отвлечется.
Если он рассчитал все верно, скоро она сама потянется к нему. Непременно потянется. А если нет…
Дэмиан жестко усмехнулся.
В любой момент можно сломать ее окончательно. И он уже представлял, как именно это сделать.
Однако когда вечером в спальню вошла Риана, Дэмиан понял, что ее общество вызывает только раздражение, и отослал игрушку прочь.
В ту ночь — как и в две последующие — он впервые за долгое время спал в одиночестве. Привычные игры вдруг потеряли свою привлекательность.
Его мысли занимала рыжая человечка, и это окончательно утвердило Дэмиана в правильности принятого решения.
С этим пора покончить.
* * *Когда Эсса явилась с очередным повелением владыки явиться к нему, мне почему-то стало не по себе. Возможно, потому, что она пришла в тот момент, когда я думала о Аркаире?
Дворецкий начал занимать слишком много места в моих мыслях. Я отдавала себе отчет в собственном неблагоразумии, но сделать с этим ничего не могла, а отвлечься было не на что. Я и так проводила в спортзале ежедневно по три часа. Если так дальше пойдет, я себе огого какие мышцы накачаю…
А пока пришлось быстро принять душ и двинуться к Дэмиану. Быстро отраставшие волосы смешно вились — я не знала раньше об этой их особенности, потому что настолько короткие волосы у меня были только в раннем детстве, о котором у меня сохранились лишь самые смутные воспоминания.
Вскоре я поняла, что мои опасения были справедливы. Дэмиан был взвинчен, мрачен, зол, язвителен и, казалось, напрашивался на скандал.
Что-то с ним странное происходит в последнее время.
Поначалу я честно терпела его придирки, подав настойку, сперва не ту, потом опять не ту, потом бокал надо было вымыть, я зря трачу его время и нервы, потом не так принесла из шкафа в кабинете миску с горьковатыми местными орешками, нужно было беззвучно поставить на стол, или меня ничему не учили?!
— Нет! — не сдержалась я. — Не учили! Подавальщицей никогда не подрабатывала! Что с тобой сегодня, Дэмиан?!
И случилось то, чего я ожидала в последнюю очередь.
Хлесткая пощечина — и злое:
— Вспомни, с кем говоришь!
Я невольно схватилась за щеку. От растерянности боль показалась чем-то далеким и незначительным.
По этикету надо было бы извиниться, но я продолжала молча и ошеломленно взирать на владыку, отстраненно подумав: «К демону этикет».
Внезапно тишину нарушил тихий смех.
Мой.
— Я уже начала забывать, с чего все началось, — сообщила я.
Отошла на несколько шагов, глядя на Дэмиана.
— Вы не меняетесь, владыка.
Бокал полетел в стену, украсив ее и пол живописно растекшимися темными, почти черными каплями.
Миг, смазанное движение — и надо мной уже навис разозленный демон.
— С чего ты взяла, что я буду меняться в угоду тебе?!
Я невольно съежилась.
— Ммм… мне показалось, что вам нравятся те отношения, которые у нас начали складываться…
Мне они точно понравились больше того, что было поначалу… и что, видимо, снова началось.
— Да неужели?! — разве что ядом не плюется. — Мне должно нравиться то, что ты упорно видишь во мне врага?
Что?
— А кого я должна в вас видеть? — тихо спросила я. — Друга? Так вы сами этому препятствовали с самого первого дня, и ваш «максимально доходчивый урок» я усвоила на отлично. Считайте, что с тех пор я тоже не меняюсь, вот и все.
— Ты — меняешься! — прорычал он. — С тем же Аркаиром ты себя так не ведешь! От князя Рагаскеса тоже не шарахаешься. Ни от кого из демонов ты больше не шарахаешься, только от меня! Сколько можно?!
— Лорд Латор не имеет никаких притязаний по отношению ко мне, не называет себя моим хозяином и не ведет себя со мной так, как вы, — тихо произнесла я. — Это же касается всех остальных. У меня есть реальные причины опасаться только вас, владыка.
Стул полетел к другой стене и остался лежать под ней грудой обломков.
— И что я тебе такого страшного сделал, скажи на милость? — от него исходила глухая, странная ярость, которой я
