Позволил. Удивился, судя по тому, как дрогнули жесткие и властные руки, но не стал препятствовать. И даже эта малость вызвала слезы на глазах. Он не наорал, не ударил меня, когда я назвала его по имени… Главное — не открывать глаза и ничего не говорить, пусть думает, что хочет, пусть даже считает, что я сдалась, смирилась со своей участью, сломалась… мне сейчас нужен глоток его иллюзорной доброты, ядовитого самообмана.
Или я действительно сломаюсь.
Грудь под моей щекой оказалась горячей, гладкой и твердой. Она мерно вздымалась в такт неслышному дыханию. Если вдуматься, его дыхание всегда было таким, кроме тех моментов, когда он злился или был настроен на… игры определенного рода. Гладкая кожа пахла огнем и солью — странное сочетание, но не неприятное.
Мы никогда еще не были так близки. Я прежде не позволяла себе расслабиться, ни на миг, а потому не чувствовала этих нюансов, не замечала напряженных мышц, запаха… интересно, он всегда замирал раньше, стоило ему обнять меня, или я просто слишком сильно удивила его сейчас?
От Дэмиана исходило чувство покоя. Я впервые не боялась его.
И пережиток страха медленно, по каплям, покинул меня, словно влившись в того, кто точно сможет его приструнить.
Пора очнуться и прекратить все это. Так не может больше продолжаться. Нужно взять себя в руки, отстраниться и тихо, вежливо поблагодарить владыку за то, что позволил своей никчемной игрушке немного прийти в себя, оправиться от потрясения. Извиниться за истерику и нарушение регламента и откланяться.
Нужно сделать это сейчас, пока Дэмиан молчит, пока позволяет мне тешить себя самообманом и упиваться им. Куда проще и безболезненнее будет самой очнуться от грезы, нежели ждать, пока меня приведет в чувство он, в своей манере — жестоко и изощренно… Мы лежим так уже минут десять, в любой момент владыка может отстраниться или наоборот, склониться ниже, чтобы сказать на ухо очередную гадость…
Но я с ужасом поняла, что не хочу отстраняться, не хочу терять эту иллюзию защищенности. Почему мне так спокойно в его объятиях? Разве мало он унижал меня? Разве мало я от него вытерпела? Он же забрал меня из дома, лишил меня всего, что я любила, лепит из меня безликое подобие живой куклы, давит на совесть, ломает волю, изредка притворяясь добрым хозяином. Почему же я так приникла к нему, почему так цепляюсь за него? Неужели он был прав, и ему удалось меня приручить?! Неужели я сломалась от первой же серьезной угрозы?!
Да нет, дело в другом. Нервы в очередной раз сдали, отсюда и эта минутная слабость. Будь рядом Арран — я бы в него так же вцепилась… хотя вряд ли. В Аркаира — точно вцепилась бы.
И я поняла. Меня подвело то, что владыка — еще одно знакомое зло, как его дворецкий.
Вспомнила, как я выдала Аркаиру: «Мне так плохо, Аркаир», так же цепляясь за него.
Нет, перед повелителем я унижаться не собиралась. В Аркаире было нечто, заставлявшее верить в то, что на него можно положиться даже такой слабой дуре, как я. Несмотря на всю свою жестокость, он был способен на заботу, и она уж точно не была иллюзорной. И да, он знал меня лучше кого бы то ни было здесь — методично наказывая за каждое проявление моего дурного характера. При нем я не притворялась, и Аркаир, похоже, не притворялся при мне, не играл роль, в отличие от владыки…
Конечно.
Дэмиан просто играет новую роль.
Манипулирует мной.
По спине словно льдинка скользнула. Я наконец пришла в себя, вздрогнув, как от пощечины. Рэлли, ну, ты нашла к кому прижиматься! Сейчас он проявляет мягкость, да, но он жестоко припугнул тебя несколько часов назад! И не гарантия, что завтра не вспомнит о сорвавшемся наказании и не придумает что-нибудь еще!
А то и прикажет остаться на ночь в этой самой постели, чтобы сделать то, что запретил страже…
Я осторожно попыталась отстраниться, на всякий случай не открывая глаз…
Но мне не позволили.
Дэмиан с легкостью удержал, не причиняя боли, но и не давая отодвинуться хотя бы на сантиметр.
Я попыталась поднять голову, чтобы взглянуть на него…
Но меня бесцеремонно прижали крепче к груди, для верности положив руку на макушку.
Затем Дэмиан тихо сел, потянув меня следом, устроил у себя на коленях… но не позволил ни отстраниться, ни посмотреть на него.
Я опешила. Так опешила, что не стала даже сопротивляться. Это не похоже на него… Совершенно не похоже на него. Это так разительно выбивается из образа, который успел у меня сложиться…
Я окончательно перестала его понимать.
Раньше я молила богов, чтобы он молчал и не нарушал едкостью своих речей охвативший меня покой. Теперь же мне отчаянно хотелось, чтобы он сказал хоть что-нибудь, неважно что, лишь бы эта непонятная неизвестность больше не терзала меня.
Что от него теперь ожидать? Что? Что?
— Ты так сжимаешься, словно ждешь удара. Почему?
Низкий, бархатистый голос заставил вздрогнуть.
Демоническая проницательность во всей красе. Я ведь действительно ожидала от него удара — словесного. И он только что его нанес.
И что теперь? Как на это ответить? Промолчу — и здравствуй, сейрил, на вопрос «хозяина» нельзя не ответить… Совру — он поймет, и я останусь еще и без свободы передвижения, опять запрет в каморке, ударит, свяжет, а то и Аркаира натравит. Но что мне сказать ему, такому?
С языка само сорвалось:
— Я не понимаю, что происходит.
Тихий вздох. И еле слышное:
— Я тоже.
…Я не понимаю, почему ощутил страх, когда увидел тебя, бледную, неподвижную, еле дышащую на руках у Аррана…
Объятия становятся крепче, Дэмиан утыкается лицом мне в волосы и замолкает, размеренно и неслышно дыша. Да, ему с самого начала понравились мои волосы, поэтому он и распорядился поставить в моей ванной все эти бесчисленные баночки с ароматическими маслами и мылами… Но ведь сегодня я даже голову не мыла… как и вчера, кстати… а он дышит так, словно не может надышаться…
Или это с его стороны очередная маленькая ложь?
Но отстраняться уже не хотелось, и это напугало меня больше всего. Хотелось наоборот нырнуть в эту притворную близость.
«Это иллюзия, фарс, обман, очередной его каприз, — говорила я себе, устраиваясь поуютнее в коконе его объятий и снова приникая щекой к сильной, твердой груди. — Это иллюзия, это
