– А где близнецы? – спросила Ирина, когда они наскоро заглянули в дом и прошлись по комнатам. – Близнецов не вижу.
– Близнецов? – переспросил Мигель.
– Дети батюшки Ярослава и матушки Натальи. По три годика им… Вдруг прячутся? Саша, Софья! – позвала она громко. – Это я, тётя Ира! Ира Ларина! Не бойтесь, выходите!
Она замолчала, прислушиваясь.
Мигель подал знак Конвею и перешёл в форс. За последние два часа они делали это несколько раз и всегда на малое время – несколько секунд, не больше. Нужно было экономить силы.
Первым услышал Конвей.
– Там, – шепнул он и мотнул головой в сторону кухни. – Под полом.
Теперь услышал и Мигель. Под полом, в погребе, и впрямь был кто-то живой. Обострённый форс-режимом слух улавливал его тихое, неровное, какое-то булькающее дыхание.
Мигель приложил ствол пистолета к губам.
Бесшумно скользнули на кухню.
«Открывай!» – кивнул Мигель Конвею.
Пистолет он держал двумя руками, как учили, готовый ко всему.
Блюзмен наклонился и одним плавным быстрым движением отбросил крышку люка в сторону.
– Сука!!! – крик Ирины развалил тишину на куски. Словно росчерк бурового лазера – глыбу марсианского льда. Мигель видел однажды, как работает такой лазер, – впечатляющее зрелище.
Ирина вскинула к плечу карабин. Глаза полыхнули яростью.
– Не стрелять! – Мигель шагнул к проёму, наклонился.
В подполе, прислонившись спиной к лестнице, полусидел-полулежал демон. Мигель сразу увидел, что он ранен, и ранен тяжело. Но – жив. Кожистые, как у летучей мыши, крылья пробиты пулями в нескольких местах. Грудь и живот в запёкшейся крови. Но главное – голова. Левая сторона черепа разворочена. Вместо глаза – кровавый пузырь, а ниже – осколки сломанных клыков, торчащие из чёрной дыры, когда-то бывшей пастью. Однако второй глаз – правый – цел. Поблёскивает жёлтой радужкой, моргает.
И слышно, как демон втягивает и выдыхает воздух. Жадно, мелко, неровно:
– Х-хх-р-рр. Х-х-ххх-р-р-р. Хх-х-рр.
– Дай мне пристрелить эту падаль, – со вскинутым к плечу карабином подошла Ирина. – Очереди в голову будет достаточно.
– Нам нужен «язык», – сказал Мигель.
– Мысль хорошая, – подал голос Конвей. – Как ты собираешься с ним разговаривать? По-русски? Испански?
– Я не буду.
– А кто?
Мигель посмотрел на Ирину.
– Эй! – Ирина опустила карабин. – Я не знаю их языка!
– Ты же телепат.
– Только с сестрой! Да и то на уровне эмоций.
– Эмоций и образов.
Ирина молчала.
– Так? – спросил Мигель.
– Ну… иногда, – нехотя признала девушка.
– Большего нам и не нужно. Эмоции и образы.
– Я… я не могу. Они убили всех в деревне. Я их ненавижу!
Мигель показал Конвею глазами, чтобы тот держал демона на мушке, спрятал пистолет, шагнул к Ирине, обнял. Посмотрел в глаза, легко и нежно коснулся губами её губ, лба, темени.
– Тебе больно и плохо, – сказал тихо. – Я это знаю и чувствую. Всем сердцем. И я – с тобой. Всегда буду с тобой. Ты мне веришь?
– Да… верю, – прошептала она.
– Это хорошо. Тогда поверь, что это нужно сделать. Хотя бы попытаться. Не получится – чёрт с ним. Но попробовать – нужно. Если есть хоть малейшая возможность узнать врага, ею нужно воспользоваться. Ты понимаешь?
Ирина молчала. Мигель чувствовал, как подрагивает её спина. Не от слёз, она не плакала. От нервов и усталости. А ещё от ненависти и отвращения. Осторожно, чтобы не испугать и не оттолкнуть, он вошёл в резонанс с её биополем и перелил немного энергии. Самому едва хватало, но для любимой не жалко. Да и нужнее ей сейчас.
Косой луч заходящего солнца, словно напоминая о времени, ворвался через окно в комнату и осветил её волшебным светом. Это было очень неожиданно и странно – кровь и смерть, среди которой они провели последние часы, и вдруг этот чистый радостный закатный луч солнца.
«Уже вечер, – подумал Мигель. – Красивый вечер на красивой Земле. А некрасивых дел ещё – начать и кончить». Он вдруг понял, что очень голоден.
– Хорошо, – сказала Ирина. – Мы попробуем.
– Мы?
– Мы с Машкой. Вместе. Она уже знает и летит сюда.
– Слушайте, – сказал Конвей. – Война войной, но надо пожрать. Иначе свалимся.
– Он прав, – сказал Мигель. – Что можно быстро придумать?
– Давайте всё-таки сначала попробуем с этим разобраться, – Ирина кивнула на «демона». – А то сдохнет того и гляди. Потом что-нибудь быстро придумаем с Машкой.
Снаружи послышался шум двигателей – это Марина сажала глайдер.
– Принято, – сказал Мигель.
Демона из подпола вытащил Георг Пятый. Просто спустился по лестнице, ухватил тварь под мышки и поднялся обратно. Даже не запыхался.
– Спасибо, Георг, – сказал Мигель. – Теперь свяжи ему лапы. На всякий случай. Марина, верёвка подходящая найдётся в глайдере?
– Найдётся, – Марина была бледна, но держалась решительно. Сходила, принесла верёвку – моток прочного красно-белого репшнура.
– Конвей, ты снаружи, – сказал Мигель. – Охранение и всё такое.
О’Доэрти молча кивнул, вышел.
Георг Пятый связал демону конечности прочным шнуром. Тварь не сопротивлялась. Только хрипела, булькала да ворочала целым жёлтым глазом. Никакой одежды на ней не было – одна длинная красноватая шерсть, которая особенно густо покрывала нижнюю часть тела.
– Самец, – сказала Марина. – Ему больно.
– Очень больно, – добавила Ирина.
Мигель держал тварь на мушке. Сестры уселись на диван, взявшись за руки. Их глаза были прикрыты.
– Презрение, – промолвила Марина. – Он видит нас и чувствует, что мы лезем ему в голову. Но ничего, кроме презрения, к нам не испытывает. Мы для него – низшие существа, годные только в пищу.
– А вот что-то новое… – сказала Ирина. – Как-как? Фу, козёл.
– Ага, – подтвердила Марина. – Мигель, он жалеет, что не может нас с Ириной трахнуть. В особо извращённой форме. Не хочешь ему показать, кто кого здесь может трахнуть?
Мигель размахнулся и врезал демону носком ботинка по рёбрам. С учётом уже имеющихся ранений, это произвело ожидаемый эффект. Демон громко закричал. В этом крике смешались боль и ненависть.
– Ещё разок, – предложила Ирина.
Мигель добавил. Только на этот раз поднял ногу и резко ударил каблуком по ране в груди.
Демон взвыл – жалобно и громко, дёрнулся, скорчился на полу, подтянув нижние конечности к животу. Его била крупная дрожь. Затем вой перешёл в тихие всхлипы и, наконец, затих. Жёлтый глаз закрылся. Из-под закрытого века выползла и побежала вниз, оставляя на коже мокрую дорожку, слеза.
«Ну надо же, – подумал Мигель. – Почти как человек».
– Плачет, – сообщила Марина. – Боится. Хочет домой.
– Не так уж он оказался и крут, – сказал Мигель. – Вы можете показать ему картинку?
– Какую? – спросила Марина.
– Покажите, что мы вносим его в глайдер на носилках и взлетаем. Глайдер взлетает и кружит на месте.
– Ага, – сообразила Ирина. – Неизвестно, куда лететь.
– Да, – подтвердил Мигель. – Пусть покажет куда. Хотя бы приблизительно.
– Мы попробуем, – сказала Марина.
Сёстры замолчали. Их лица с закрытыми глазами приобрели сосредоточенное и одновременно какое-то отрешённое выражение. Словно они были здесь и одновременно не здесь.
Мигель ждал. Минуты ползли, словно караван улиток по склону Фудзи (Мигель никогда в жизни не видел Фудзи, но надеялся на своё воображение, и оно оправдывало надежды). Хотелось есть.
– Ольхон, – произнесла наконец Ирина. – Это
