– Точно, – подтвердила Марина. – Ольхон. Конкретно – Хужир. Я вижу Шаманку.
– Что такое Шаманка? – спросил Мигель.
– Скала у берега, – пояснила Ирина. – Со стороны Малого Байкала. Место силы.
– Скорее слабости, – хмыкнула Марина.
– Тонкое место, короче, – сказала Ирина. – То самое, где рвётся.
Мигель смотрел на сестёр и восхищался.
Они работали чётко и слаженно, умудряясь находиться в двух состояниях одновременно – телепатическом, настроенном на мысленную биоволну демона, и обычном, в котором можно было понимать сказанное и говорить в ответ.
– И сильно порвалось? – спросил Мигель. – Как это выглядит?
– Трудно описать словами, – сказала Марина.
– И ничего не трудно, – сказала Ирина. – Женский половой орган видел? Во-от. Очень похоже. Только большой.
– Я бы даже сказала, гигантский, – добавила Марина. – Настолько, что сквозь него спокойно проходят их матки-дирижабли.
– Символика понятна, – сказал Мигель. – Точнее, непонятна, но я постараюсь разобраться. А что за ними, видно что-нибудь?
– Ничего, – сказала Марина. – Туман клубится. Густой.
– Туманная вагина, – сказала Ирина, и сёстры засмеялись.
Мигель лихорадочно искал, о чём ещё важном можно спросить демона при помощи телепатически переданных образов, когда крылатая тварь дёрнулась, со всхлипом и свистом втянула воздух, после чего захрипела, дёрнулась ещё несколько раз, словно её било током, вытянулась и замерла, уставившись неподвижным, широко раскрытым жёлтым бессмысленным глазом в потолок.
Глава 16. Похороны. Всеволод Александрович
Была глубокая ночь, когда они свезли на глайдре последние трупы за южную околицу села и свалили их в старый овраг, который Ирина и Марина называли Медвежьим. По их словам, летом здесь было полно дикой малины, которой любили лакомиться не только селяне, но и мишки. Когда им случалось забредать в эти места.
К оврагу вплотную примыкало старинное кладбище, на котором испокон века хоронили жителей деревни Верхний Яр, так что лучшего выбора для братской могилы просто не существовало.
После того, как сдох демон, Ирина и Марина раздобыли мясных консервов и хлеба, вскипятили чай. Все четверо поели и немного отдохнули, глядя, как садится за тайгу солнце.
– Какой-то бесконечный день, – пожаловался Конвей. – Кажется, что утро было в другой жизни.
– Так и есть, – подтвердил Мигель, – в другой.
– И он ещё не кончился, – сказала Ирина.
– Даже думать об этом не хочу, – призналась Марина. – Веришь?
– Как самой себе, – ответила сестра.
Если бы не Георг Пятый, они, наверное, не справились бы и до утра. Андроид показал себя с самой лучшей стороны, и Мигель в какой-то момент подумал, что за всю жизнь робот не оказывал ему (да и всей семье) большей услуги, чем сегодня.
Оставалось с двух сторон обрушить землю на тела и окончательно превратить старый овраг в братскую могилу. Для этого всё было приготовлено – Конвей, как человек, проходивший обязательную срочную службу в пехоте и имевший дело со взрывчаткой, уже заложил оную по обеим сторонам оврага на достаточную глубину. Взрывчатку и детонаторы нашли в доме старосты Климченко. Константин Савватиевич был мужчиной хозяйственным, и дома у него много чего полезного хранилось (мясные консервы и хлеб Ирина и Марина тоже у него взяли).
– У нас нет священника, и отпеть невинно убиенных мы не можем, – сказал Мигель. – Но обязательно закажем отпевание, когда все закончится и мы сюда вернёмся. Списки у всех есть?
– Да, – Конвей прикоснулся к карману, в котором лежала бумага.
– Да, – сказала Ирина.
– Я их всех никогда не забуду, – сказала Марина. – Прощайте, родня. Господи, прости им всем, пожалуйста, грехи их, вольные и невольные, и прими души рабов твоих – невинно убиенных жителей деревни Верхний Яр.
Они с Мариной перекрестились. Мигель и Конвей тоже.
– Мальчики, кто из вас «Отче наш» наизусть помнит? – спросила Ирина. Голос её дрожал, но она держалась, не плакала. Как и Марина.
– Думаю, все, – сказал Конвей. – Но давай ты, Миг Семнадцать. Всё-таки здесь русская земля.
Мигель прочёл вслух молитву.
– Ибо Твоё есть Царство, и сила, и слава во веки. Аминь, – закончил он.
Все снова перекрестились.
Кроме Георга Пятого. Андроид стоял рядом в своём перепачканном кровью и грязью комбинезоне. Его голова была опущена в знак солидарности с людьми в их скорби.
«Интересно, – подумал Мигель неожиданно для самого себя, – что бы я сказал, если бы он поднял сейчас руку и перекрестился вслед за нами? Теоретически ему ничего не мешает это сделать. И, кстати, можно ли крестить робота, обладающего ИИ? С его согласия, разумеется. Где-то я читал, что дискуссии на данную тему активно велись ещё в прошлом веке, но вот к чему пришли богословы, священники и простые миряне, уже не помню. Скорее всего мнения разделились. Как и всегда бывает. С одной стороны, с другой стороны… Главное, что сами носители ИИ не стремятся к этому. А как на Земле? Надо будет спросить при случае Нэйтеллу. Если, конечно, таковой случай теперь когда-нибудь представится…»
– Я готов, – сказал Конвей. – Только давайте всё-таки подальше. Мало ли.
Они отошли почти к опушке леса и остановились.
– Давай, – скомандовал Мигель.
Конвей нажал кнопку.
Глухо бахнуло. Земля под ногами дрогнула. С шумом обрушились стенки оврага. Клубы пыли во тьме казались зыбкими серыми тенями, плавающими в воздухе.
– Смотрите, – сказала Ирина чистым звонким голосом. – Месяц. Молоденький.
Мигель проследил за её взглядом. На востоке, над лесом, висел тонкий яркий серпик. Словно кто-то сделал аккуратный разрез ножом, и оттуда, из этой небесной раны, хлынул ясный чистый свет. Это было совсем не похоже на то, как выглядят с поверхности Марса его естественные спутники Фобос или Деймос.
– Так вот ты какая, спутница поэтов, – сказал Конвей. – Ну, здравствуй! Извини, что время не совсем подходящее. Но я обещаю, что ещё полюбуюсь тобой сполна.
– Спутник, – сказал Мигель.
– Что?
– Я говорю, спутник поэтов. Ты заметил, что в русском языке луна по мере взросления превращается из мужчины в женщину и обратно? Месяц, месяц, месяц – бац! – и уже луна. Потом в другую сторону. Сейчас мы наблюдаем мужчину.
– Я заметил, что ты иногда бываешь чистым и неприкрытым занудой, – сказал Конвей. – Прямо эталон.
– Ну извини, – вздохнул Мигель. – Мне показалось это важным.
Они замолчали. В наступившей тишине позади них отчётливо и громко хрустнула ветка.
– Георг, свет! – скомандовал Мигель. Пистолет уже прыгнул ему в ладонь, словно был оснащён ИИ и умел самостоятельно передвигаться в пространстве и мгновенно реагировать на мысленные приказы.
Мощный фонарь андроида выбросил сноп яркого электрического света. В ответ за стволами деревьев и кустами слабо вспыхнули белым и жёлтым два круглых нечеловеческих глаза.
Конвей, Ирина и Марина, как по команде, вскинули карабины.
– Кто там?! – железным голосом рявкнул Мигель. – Выходи, или будем стрелять! Считаю до…
– Не стреляйте, – раздался в ответ глуховатый мужской тенор, лишённый эмоциональной окраски. – Это я, ДАРИНО. Со мной дети.
– О господи… – Марина закинула карабин за плечо и чуть было не бросилась в лес, но Мигель успел раньше.
– Всем оставаться на месте! – приказал он. – ДАРИНО, выходи. Медленно и с детьми.
Послышался шорох, треск веток, и вскоре на опушке появился ДАРИНО – деревенский автономный робот, интеллектом не обделённый. На своих двухсуставных руках-манипуляторах он нёс детей – мальчика и девочку лет трёх. Дети крепко обнимали робота за
