И с радостью заметила, как лица воинов, стоявших у ворот — включая и самого Убби — вытянулись, став задумчивыми, когда она назвала Харальда конунгом.
— Я прошу тебя о беседе наедине, отважный Убби.
Тот кивнул и молча двинулся прочь от ворот. Шагал он вдоль стены, явно избегая приближаться к домам Йорингарда, рядом с которыми ходили и стояли небольшими компаниями воины, свободные от стражи.
Остановился Убби, только отмахав четыре десятка шагов. Развернулся, жадно глянув на Рагнхильд. Но сказал неспешно, с достоинством, явно пытаясь подражать Харальду — и прочим ярлам:
— Слушаю тебя, Ольвдансдоттир.
Лучший путь к цели — прямой, решила она. И вскинула голову.
— Почтенный Убби… кто я, ты и сам знаешь. Я дочь конунга, которая побывала в наложницах у другого конунга. Жизнь была ко мне жестока… но честному воину я стану честной женой. И когда он сядет на пиру, среди других ярлов, многие ему позавидуют. Потому что очень немногие из их жен смогут сравниться со мной в знатности.
Убби приоткрыл рот, глядя на нее и соображая. Заметил медленно:
— Но дом простого воина не место для дочери конунга.
— Если она сама захочет войти туда, это возвысит и воина, и его дом, — Рагнхильд помолчала, не сводя с Убби небесно-голубых глаз. — Я стану тебе верной женой. Смогу присмотреть за домом, когда ты уйдешь в поход. И…
— Я согласен, — торопливо сказал Убби. — Только у меня уже есть жена. Конечно, она не то, что ты…
— Я буду с ней приветлива, — торжественно пообещала Рагнхильд. — Ты не услышишь женских жалоб, вернувшись из похода. Ни моих, ни ее.
Убби, покосившись на ворота, пробурчал:
— Мне пока что не до пиров.
— Я сама схожу на кухню и прикажу сварить наш свадебный эль. Только… — она опустила ресницы. — Рабыни в крепости отказались слушаться моих сестер. Это меня пугает. Непослушание рабов…
— Я дам тебе человека, — жарко выдохнул Убби. — Рабье мясо должно знать свое место.
Он вдруг шагнул вперед, облапил ее и смачно поцеловал. Тут же вцепился здоровой рукой в задницу, прижимая к своему паху.
Здоров как бык, безрадостно подумала Рагнхильд. Зато готов жениться. И этот шанс нельзя упускать.
Харальду она соврала. Дальние родичи готовы были помочь в разграблении Хааленсваге — но не собирались заботиться о ней или сестрах. Все это придется сделать ей самой. Рагнхильд до сих пор даже не знала, выкупили ее мать на торгах во Фрогсгарде или нет.
— Убби, — тихо выдохнула она, — подожди до свадьбы. И тогда увидишь, как я тебя встречу.
Потом выскользнула из-под его руки и встала в трех шагах.
— Ты обещал дать мне воина.
На следующее утро после того, как Убби согласился взять ее в жены, Рагнхильд отправилась в баню.
Не ту, что для простых воинов, куда заглядывали ополоснуться даже рабыни — а в другую, попросторнее и пороскошнее. В Йорингарде, доме ее отца, стояли две бани. И ее семья всегда мылась отдельно от прочих.
И это правильно, думала Рагнхильд, сидя на лавке, пока две рабыни растирали ей тело жесткими льняными тряпками. Это в медвежьей берлоге, в Хааленсваге, хозяин мылся там же, где и рабы пробегались украдкой — а в доме ее отца все было как положено.
Конечно, те несколько дней, пока она заправляла делами в Хааленсваге, грязное рабье мясо в баню не совалось. Она за этим проследила.
По крайней мере, рабы в поместье Харальда оказались послушными. Что и не удивительно — с таким-то хозяином…
А вот в Йорингарде рабье мясо разболталось. Осмелело настолько, что приравняло ее сестер к себе. Хорошо, что воин, которого дал Убби, вчера сходил с ней в рабский дом. И сразу же вбил в тупые головы этих коров несложные истины — те, кто живет в женском доме крепости, всегда будут выше их. Чтобы с ними не случилось.
А те, кто живет в рабском доме, всегда будут им прислуживать.
Единственное, что ее беспокоило — как на все это посмотрит Харальд. Теперь рабы Йорингарда принадлежат ему. С другой стороны, вряд ли он станет выговаривать Убби из-за таких мелочей. И ему пока что не до этого. У берега слишком много драккаров, а в крепости слишком мало людей…
Рагнхильд блаженно вздохнула. И приказала рабыням, склонившимся над ее телом:
— Почистите мне пятки. Ногтями, дуры, не тряпками. И чтобы содрали все, до мягкой кожи.
Рабыни покорно присели у ее ног. Но тут в дверь предбанника застучали. Следом мужской голос рявкнул:
— Кто там? Все вон.
И блаженная истома с Рагнхильд разом слетела. Она вставала, недовольно сморщилась. Приказала:
— Окатите меня водой, быстро. И одеваться…
В наружную дверь продолжали колотить. Рагнхильд, скривившись еще больше, вышла в предбанник. Спросила, вскидывая руки, чтобы рабыни могли накинуть на нее шелковую рубаху:
— Что случилось? Я Рагнхильд, невеста хирдмана Убби.
Человек за дверью помолчал, потом сказал недовольно:
— Ярл велел, чтобы его баба с утра помылась.
Лицо Рагнхильд мгновенно стало кротким.
— Открой, — быстро приказала она одной из рабынь. Добавила громко: — Пусть женщина конунга Харальда заходит, я уже одеваюсь.
Даже тут, перед рабынями и единственным воином, стоявшим за дверью, Белая Лань продолжала именовать Харальда конунгом. Чтобы и другие начали называть его так же, рано или поздно…
— Ярл приказал, чтобы к его бабе никто и близко не подходил, — буркнули из-за двери. — Она зайдет только тогда, когда все выйдут.
Ольвдансдоттир ощутила легкое изумление. Но лишь на мгновение. Тут же усмехнулась, сообразив все. Харальд не хочет, чтобы очередная девка узнала, как умирают его бабы, и ограждает ее от встреч с теми, кто может что-то сболтнуть ненароком.
Это стоит запомнить.
— Сейчас выхожу, — крикнула она.
Рабыни уже надели на нее платье. Одна накинула ей на плечи меховой плащ, вторая, присев на корточки, натянула теплые сапоги.
И Рагнхильд вышла. Разглядела стоявшую в нескольких шагах от бани светловолосую рабыню, с которой ярл переглядывался тогда, в Хааленсваге — и которая ему улыбалась. Снова ощутила изумление, потому что рядом с девкой стояли сразу три рабыни.
Но одета она была так же, как и в Хааленсваге, в грубые ткани. Или Харальд все еще не простил ее за побег, или…
Тут есть над чем подумать, решила Ольвдансдоттир. С одной стороны, накидка из грубой шерсти и неприглядное платье — а с другой стороны, сразу три рабыни в услужении.
Она отошла от бани, быстро оглянулась. Воин Харальда, приведший сюда рабыню, замер у двери.
Так ее еще и охраняют?
Впрочем, в маленьком войске Харальда сейчас слишком много викингов, никогда не живших в Хааленсваге. Они могут и не знать девку своего ярла в лицо.
Не ярла, а конунга, молча поправила себя Рагнхильд. Надо привыкать именовать его только так — даже мысленно. Чтобы не оговориться потом вслух.
Шагая к
