Авермул, как и любой другой капитул на территории империи, представлял собой коллегию руководящих лиц ордена, отвечающих за конкретную территорию. Созданный по образу рыцарских орденов Мельката, Дремма и Дунстага, орден Антартеса, тем не менее, во многом отличался от них, в основном тем, что носил одновременно черты орденов-братств и также орденов духовных, ведая даже делами церкви и приоратов. Поэтому власть в капитулах принадлежала одновременно и духовным и военным представителям совета, которые вместе осуществляли управление порученным им регионом.
Замок Демберг, построенный на излучине реки Вантава, был главным опорным пунктом Авермула, откуда по всей западной провинции расходились приказы от совета капитула. Был этот замок, относительно столичного управления, совсем крошечным, едва ли превосходя размерами то же заброшенное Гнездо, да и бастионы его возвышались далеко не так грозно, как у последнего. Несмотря на близость границы, во всей местной жизни чувствовалась некая расхлябанность, совершенно непохожая на четкость и дисциплинированность стаферитов, привыкших в любую мелочь вкладывать собственную душу. Даже дороги здесь были как будто бы с какими-то изъянами: то тут, то там попадались неровно торчащие камни или выбоины, какие не встретишь в центральных провинциях. Впрочем, неудивительно, поскольку еще каких-то полвека назад земли эти принадлежали лордам Мельката, а орден обосновался здесь и вовсе всего как два десятилетия.
Городок, раскинувшийся вокруг замка, собственно, и назывался Авермулом, он, как и сам замок, прежде назывался Дембергом, но с приходом имперских легионов сменил своё название. Жило здесь всего около пяти тысяч человек, имелось три церкви, большая рыночная площадь, даже собственные термы и маленький амфитеатр. Обо всем этом я узнал от случайного путешественника в одном маленьком трактире по пути сюда. Августин же до последнего хранил загадочное молчание, и потому развлекать себя мне приходилось только подобными разговорами со случайными людьми, попадающимися на нашем пути. Улицы Авермула выглядели бедно, но вполне ухоженно, горожан на улицах почти не было видно, поскольку, несмотря на почти самый конец лета, жара по-прежнему стояла невыносимая. Листва на многих деревьях пожухла и выглядела болезненно, и, хотя я втайне надеялся на то, что в четырехстах милях к северо-западу от Стафероса будет царить прохлада, удушливое безмолвие, казалось, охватило всю территорию империи.
— Я думал, именно здесь будет располагаться лагерь Медного легиона. А вместо этого войска с ходу ушли куда-то за линию фронта, едва дождавшись пришедших к ним на соединение схол и протекторов, — пытаясь хоть как-то начать разговор, поделился я последней услышанной новостью.
— На то и расчёт, мальчик мой, на то и расчёт.
На лице Августина блуждала странная улыбка, и я даже не смог понять, кому она оказалась адресована, поскольку взгляд его, казалось, был обращен сразу во всё окружающее его пространство.
— Кажется, мне удалось разгадать твой план…
— Вот как? А ведь сделать это не удалось даже мне.
И это были последние слова, которые мне довелось вытянуть из инквизитора. Было в них что-то похожее на раздражение, а, как известно, раздражать человека с таким прозвищем не стоило. Я смиренно опустил взгляд и уткнулся в нечесаную гриву Хлыста, за время путешествия заметно похудевшего. Нрав его от таких экстремальных перемен, как и следовало ожидать, заметно ухудшился, и временами мне стало казаться, будто конь этот весь путь только выжидал подходящего момента, когда я потеряю бдительность, дабы скинуть меня в придорожную пыль и затоптать до смерти.
Впрочем, смятению моему довольно быстро пришел конец. Въехав в ворота Демберга, я лицом к лицу столкнулся с бывшим старшим дознавателем. Лысина кира Трифона сияла на полуденном солнце словно начищенный до блеска щит, и взгляд его, в ту секунду, что мы оказались перед группой встречавших нас солдат, наполнился невиданной доселе ненавистью, а всё лицо его сморщилось подобно сушеной репе. Повернувшись к Августину, я заметил на его лице широкую и довольную улыбку. Казалось, он был поистине счастлив.
***
Разместили нас, как и подобает почетным гостям, в лучших гостевых апартаментах, находящихся в южной части замка. Секундное помешательство, овладевшее Трифоном в первые секунды нашей встречи, прошло так же быстро, как и возникло, и вскоре ему вернулся привычный румянец. Как оказалось, высланный из столичного капитула, бывший старший дознаватель обрел новую должность в совете Авермула, став кем-то вроде отца-настоятеля, заведующего духовными делами капитула.
Вновь пристав с вопросами к Августину, я наткнулся на ту же самую стену безмятежности и молчания, что и прежде. Казалось, сюда он привел меня единственно для того, чтобы позлить брата Трифона, как оказалось, не только не лишенного всей своей власти, но даже в каком-то роде получившего повышение, поскольку теперь он имел власть не только над одним кабинетом. Номинально ему должны были подчиняться все представители церкви Авермула, ныне яростно пытающейся выбраться из-под настойчивой опеки святых братьев. Впоследствии мне довелось узнать, с какой целью верховным капитулом было принято решение отправить Трифона сюда, и назначение это, до нашего сюда прибытия, работало весьма и весьма эффективно. Но в тот момент мне оставалось лишь наблюдать за разворачивающимся перед моими глазами представлением издалека, пропуская больше половины реплик главных действующих лиц.
Вечером ко мне явился Августин для короткого разговора. Глаза его блестели как-то нездорово, и руки непрестанно теребили висевшую на шее цепь с позолоченным медальоном Феникса.
— Не ложись сегодня спать, — с ходу заявил он, заметив мои приготовления ко сну.
— Это почему?
— Я предполагаю, что напряжение между представителями совета Авермула, копившееся в последнее время, может, наконец, выплеснуться. Положи у изголовья кровати меч и будь готов в любой момент к тому, что кто-нибудь захочет войти к тебе без стука.
— А если этот кто-то будет не один? И с арбалетом?
— Тогда помолись Антартесу, и попроси у него защиты, — совершенно серьезным тоном ответил мне Цикута.
Щека его слегка дернулась, будто в попытке сдержать какую-то фразу, и на этом разговор наш в очередной раз закончился. Бегло оглядевшись по сторонам, Августин, не оборачиваясь более, вышел прочь, оставив меня в самых смятенных чувствах. Впрочем, закрыв дверь один раз, Цикута на этом не остановился. Еще пять раз он закрывал за собой дверь с разной степенью интенсивности, отчего мне стало казаться, что
