Радмила поднялась и направилась к двери:
— Тебе кажется, — она раздраженно толкнула дверь. — Ты утомил меня, Роланд. Не понимаю, к чему этот разговор. Считай, что всё уже решено.
Роланд лениво поднялся из-за стола и ступил к выходу.
— Я могу попросить тебя?
— Проси, — разрешила княгиня.
Роланд покосился на заваленный разносолами, к которым он так и не притронулся, стол.
— Вели покормить девчонку, она c Тержи не ела.
Радмила удивленно вскинула брови, но, помедлив, кивнула в ответ.
* * *
На небе мерцали горошины звезд. Марушка высунулась из окна, подставив лицо ветру, несущему от порта приторный запах рыбы и водорослей. Она не знала, сколько точно прошло времени, но с самого момента, когда ее привели, в башню никто не заглядывал. Сосало под ложечкой — не то от голода, не то от плохого предчувствия.
«Когда же хоть кто-нибудь придет?! Не собираются же они держать меня здесь вечно… Так нельзя поступать с людьми!» — нетерпеливо стучала Марушка носком сапога по гладкой стене.
Хрустели под ногой высохшие листья плюща, и разносились от сквозняка по всей комнате, оседая на смятой постели, на полках с пыльными книгами, просачивались в тонкую щелку под дверью и покрывали бурыми крапинками белую лестницу.
Марушка маялась весь вечер — ходила от стены к стене, считая шаги, выглядывала в окно, но кроме стражей, патрулировавших сад, но так и обративших внимания на ее оклики, больше не видела ни единой живой души. До наступления темноты в саду выводили заливистые трели скворцы, носились стрекозы, а жук-бронзовка, с блестящими крыльями залетел прямо в башню и сел на уголок книжки, смешно подергивая усами. Деревья за окном облепил рой светлячков, мельтеша и выписывая в сумерках слепящие золотом круги.
Теперь, когда тьма опустилась на город, а светлячки, предчувствуя смену погоды, затаились в густых листьях, от каждого шороха у двери башни, каждого писка копошащейся в зарослях терновника мыши и уханья совы мурашки пробегали по коже, а тени на стене приобретали зловещие очертания. Не единожды девочка вспоминала, что заперли ее снаружи, а замок с внутренней стороны давно заржавел, да и ключа в комнате не находилось. Значит, любой, кто забредет к башне, сможет в нее забраться, просто отперев засов. «Повезет, если это будет Лис, а не какой-нибудь бандит», — вздохнула Марушка.
Она уже отчаялась выглядывать людей и звать о помощи, к тому же, из-за темноты заслезились глаза, и рассмотреть теперь ничего не выходило. Девочка заморгала, смахивая слезы, и подняла глаза к небу. Тяжелые тучи накрывали город, обещая грозу, и Марушка, пока не исчезли все звёзды, принялась обводить пальцем очертания знакомых ей созвездий.
— Заяц, — нарисовала она треугольник у себя прямо над головой, и, не разрывая линии повела палец правее, очерчивая большой ковш, — Бабы… А вот Пастух… И Лосиха.
Марушка покрутила головой, старательно выискивая знакомые созвездия.
— Девичьи зори… — провела она ладонью по россыпи мелких звезд, диамантовой лентой подпоясавшей всё небо.
Следом палец уткнулся в две звезды на востоке — одна больше, вторая маленькая, но тоже яркая.
— Собаки… — пробормотала Марушка.
Созвездие собак, двумя точками виднелось на небосводе. В отличие от остальных, замысловатыми фигурами расположившихся на черном полотне, собаки складывались только в короткую черточку. Марушка часто думала, щенок ли это со взрослой собакой или две бегающие друг за другом в игре дворняжки. Федора за подобные вопросы ругала ее глупой девкой, а больше не у кого было спрашивать.
Раскат грома прокатился над городом. Порыв холодного ветра растрепал Марушкины волосы, и девочка быстро спряталась внутрь. Дернула ставни — те затрещали, но не поддались. Марушка прошлась к двери и заколотила в нее.
— Эй, кто-нибудь! — отчаянно пискнула она. — Лис? Роланд?
За окном собиралась гроза. Отблески молний мелькали, отражаясь от гладкого белого камня и освещая короткими вспышками комнату.
Марушка шмыгнула носом и забралась на кровать. Закуталась в пыльную простыню и уставилась на быстро гаснущие за обсидиановыми тучами звезды.
* * *
Лис вынырнул из изнуряющего от излишка выпитой браги сна пополудни. Солнце уже должно было залить комнату ярким светом и пахнуть духотой из распахнутых окон, но с улицы сквозило и пахло пылью, поднятой в воздух ночной грозой, а затем тщательно утрамбованной тяжелыми каплями обратно в брусчатку дороги.
Окно его комнаты выходило на короткую улочку с несколькими лавками. Дела в них явно шли не слишком хорошо и наплывом покупателей хозяева похвастаться не могли — некоторые вывески не обновлялись годами, и разобрать, что на них нарисовано было невозможно. Лис подозревал, что в ювелирной работает скупщик краденого: уж больно подозрительные типы ошивались у ее двери всю ночь несмотря на непогоду, громко переругиваясь и резкими голосами вплетаясь в тревожный Лисов сон, а тусклый свет лучины не погас ни разу за все короткие пробуждения, когда рыжий высовывал голову из окна и подставлял под леденящие струи воды. Впрочем, никого из новых знакомых он не заметил, и сам наведаться к предполагаемому скупщику решил не торопиться.
Перед глазами плыл туман — Лис потряс головой, и тут же тягучей болью отозвалось похмелье. Туман рассеялся, будто его и не было, зато проявилась меленькая дрожь в руках. «Хорошо первый день обмыл», — подумал Лис, сжимая ладонями виски.
Обосноваться в новом месте, обрасти знакомствами, наладить связи — это все звучало заманчиво. Но здесь, понял Лис, можно начать все наново — не мальчиком на побегушках, которым он всегда оставался для Козыря, даже не раз проявив себя в деле, а кем-то большим, может быть, даже… Лис вздохнул, неуверенно смакуя мысль — да, может быть в этот раз он сам станет Козырем. Все шансы у него есть. Он, вон, даже ключ нашел, за которым все гонялись и тысячу золотом предлагали. Лис скрипнул зубами, не к месту вспомнив об упущенных деньгах.
Следовало прогуляться до «Хромого Коня», выпить чарку, чтоб рассеялась тупая боль, намертво засевшая в висках и подбиравшаяся уже до затылка. А по дороге он успеет придумать, как уболтать Марушку сварить сонное зелье для сторожевых псов Ерёмы. «Что-то она совсем не торопится возвращаться… И как ее выманить теперь из дворца?» — вздохнул Лис.
Если на улочке за окном, вымощенной серыми окатанными камнями, вода стекала по желобам вдоль дороги, то на выходе с постоялого двора, во внутреннем дворике Лиса поджидала глубокая лужа и вязкая грязь по ее кромке. Рыжий перепрыгнул лужу, залихватски проехавшись по скользкой глине. Голова загудела от резкого приземления, и Лис обругал и город, и погоду, и вчерашнюю брагу.
Холодный ветер трезвил, а сырость после грозы пробирала до костей и тянула в суставах — Лис запахнул куртку и опустил голову, пробираясь закоулками и
