– Жаль, что все, чем я могу отблагодарить тебя – это немного еды и жемчужное ожерелье.
Аннамэтти берет меня за руку. Наши пальцы переплетаются. Это странно. Слишком доверительно. Однако мне не хочется оттолкнуть ее.
– Я не сделала ничего особенного, – признается девушка. – Русалки не монстры – хотя вы, люди, и привыкли так думать. Я не могла позволить ему утонуть.
Утонуть. Как утонула Анна. По крайней мере так мне казалось.
При этих словах Аннамэтти выглядит такой прекрасной. Такой невинной. Она поднимает на меня глаза.
– Хочешь, я тебя с ним познакомлю? – предлагаю я.
– Да, пожалуйста, – соглашается она в ответ.
* * *Мы покидаем мое «логово» и отправляемся в обратный путь через камни. Аннамэтти снова медлит, прежде чем ступить в воду. Странно, что русалка боится моря. Я останавливаюсь, чтобы в последний раз взглянуть на пещеру и убедиться в ее сохранности. И в этот момент я чувствую что-то у своих ног. Три мертвые рыбешки бьются о мою щиколотку. Скорее всего, сильная волна разбила их о камни, а потом вынесла тушки на отмель. Я трясу головой в попытке отогнать воспоминания о том, когда в последний раз доводилось видеть мертвую рыбу у своих ног. Я не хочу думать об этом сейчас.
На берегу мы с Аннамэтти обсыхаем и надеваем обувь. Затем поднимаемся по тропинке, ведущей через лес. Когда дорожка становится достаточно широкой для нас двоих, я догоняю девушку и начинаю задавать накопившиеся вопросы.
– Ты всегда была русалкой?
Аннамэтти недоуменно смотрит на меня.
– Ты всегда была женского пола?
– Да, – отвечаю я. – Но ты больше не русалка. Что-то я не вижу хвоста. Я подумала: может, ты не была ею с рождения.
Русалка хохочет. Я чуть не отскакиваю – ее смех необычайно напоминает смех Анны. Я врезаюсь в нее локтем, жалея, что не могу напрямую спросить то, что меня интересует.
– Жаль тебя расстраивать, – отзывается она. – Родилась русалкой, но, надеюсь, не останусь таковой до конца жизни.
Девушка кружится в танце и изящно встает в арабеск.
Я останавливаюсь, нахмурив брови. Я рискую задать следующий вопрос:
– Но возможно, чтобы утонувший человек превратился в русалку?
Она отрицательно качает головой. Я продолжаю идти.
– Как долго ты можешь оставаться в таком виде?
Аннамэтти смотрит вниз, а потом снова на меня.
– Пару минут.
Одна из ее ног все еще поднята вверх.
– Я не об этом. Как долго ты можешь оставаться человеком?
Услышав это слово, девушка отводит взгляд. Аннамэтти выпрямляется и потягивается.
– Недолго, – помедлив, признается она. – У меня не так много времени. Но это можно изменить.
– Что нужно сделать? – давлю я.
– Я обещаю, что расскажу тебе, – нехотя отвечает Аннамэтти. Я вижу: она не до конца мне доверяет. Лицо русалки бледнеет и выглядит испуганным. Скорее даже потерянным. – Прежде всего мне нужно встретиться с Ником. Иначе все это будет напрасно.
Маленькая жемчужина пульсирует на шее – líf. Ее магия сильная, но светлая. Девушка спасла ему жизнь. Меньшее, что я могу сделать для новой знакомой, – это познакомить ее с Ником. Я смотрю на небо и вижу: солнце опускается за горы.
– Нам нужно поторопиться. Скоро начнутся гулянья в честь Литасблота, – говорю я. – Это наш праздник урожая. Люди приезжают отовсюду. Готова поклясться, даже в Копенгагене о нас слышали.
– Звучит здорово, – отвечает Аннамэтти. – И Ник там будет?
Я киваю. Если русалка попытается что-то вытворить, у меня на вооружении есть магия, доставшаяся от матери и тетушки Хансы. Она хватает меня за руку.
– Пойдем же.
* * *Когда мы заходим на пляж, где этим вечером будут проходить торжества, дворцовые служащие и местные деревенские жители все еще ведут подготовительные работы. Мы пришли рано. Кто-то сколачивает загон для скота. Около сотни людей бродят по пляжу, поправляя декорации, накрывая на столы и подкидывая дрова в костер. Над пламенем вскоре будут жарить поросенка на вертеле.
– Тут, конечно, не Копенгаген. Но, кажется, в нашем королевстве тоже неплохо. Когда солнце сядет, на пляже столпится столько людей, что песка под ногами не будет видно.
– Там, откуда я родом, тоже устраивают знатные морские вечеринки.
Я смеюсь:
– Даже не сомневаюсь.
Вдруг Аннамэтти подходит к костру и протягивает к нему руки. Я и забыла, что она никогда не видела открытый огонь.
– Хэй, аккуратнее, девушка, – предостерегает господин Олсен, портной. Он отводит Аннамэтти на безопасное расстояние прежде, чем я успеваю добежать до нее. – Подойдешь еще ближе и поджаришься вместе с поросенком.
– Спасибо, – кланяется Аннамэтти. – Я прошу прощения.
– С кем ты здесь? – интересуется он.
– Я пришла на праздник с…
– Со мной, – вмешиваюсь я и увожу ее из-под сердитого взгляда портного. – Спасибо вам, господин Олсен.
– Нам нужно придумать тебе правдоподобную легенду, – шепчу я, увлекая девушку за собой к замку.
Горожане любят болтать – особенно если дело касается меня. Но для короля и королевы нужно более серьезное объяснение, если их сына увидят в ее компании. У хорошенькой девушки без знатной фамилии нет шансов – уж я-то знаю.
Мы решили, что у Аннамэтти будет такой же титул, как у Анны: баронесса. Баронесса из далекого города Оденсе приехала посмотреть на наш необыкновенный Литасблот. Ее компаньонка заболела, и тетушка Ханса взялась за лечение. А я временно взяла на себя роль сопровождающей и экскурсовода. Да, это сработает. Еще одна ложь на моей совести. Наверное, есть доля правды в городских сплетнях о том, что я лгунья и принцу не стоит мне доверять. Но мне легче смириться с этим, чем сказать сейчас правду, пытаясь заслужить их одобрение.
– Когда мы увидимся с Ником? – спрашивает Аннамэтти, когда ей надоедает в очередной раз репетировать свою легенду.
– Не переживай, – я показываю на громадную каменную твердыню на холме. – Он ждет меня там.
Аннамэтти смотрит в указанном направлении.
– Замок Ольденбургов, – говорю я. – Ему пятьсот лет. Сквозняков там не меньше, чем на рыбацкой лодке.
Я веду русалку через сад королевы. Там растет огромное количество тюльпанов всех возможных расцветок. Аннамэтти показывает на тюльпан и заявляет, что это самое прекрасное, что доводилось видеть в жизни. Пока девушка не замечает следующий цветок и утверждает то же самое. Так продолжается некоторое время.
– Я обожаю садоводство, – признается она.
Аннамэтти раскрывает рот от удивления, когда мы добираемся до радости и гордости королевы – статуй членов королевской семьи. Каждая фигура ростом выше лошади и окружена клумбами с тюльпанами. Король с королевой изображены в день их бракосочетания. Поверхность мрамора гладкая и блестит от времени. Рядом с ними недавно выполненная фигура Ника – три с небольшим метра высотой и напоминает гальюнную скульптуру, украшающую носовую часть огромного корабля.
– Это… он?
Девушка встает на носочки, но не может дотянуться кончиками пальцев даже до небрежно расстегнутого ворота рубашки принца.
– Он выглядит иначе, чем в моей памяти. Жестче, я бы сказала, – смеется Аннамэтти.
Мы поднимаемся по лестнице. Наверху стоит Ник, коротая время за созерцанием Хаунештадской Бухты. Юноша недавно вернулся из поездки на фермы и вымылся. На его еще влажных волосах покоится легкая корона. Ник обязан носить украшение во время фестиваля. Я считаю, что он смотрится глупо – наряженный в традиционный хаунештадский парадный костюм, голубой с золотом. Но королева Шарлотта, уроженка северных фьордов, чтит обычаи. Она настаивает, чтобы во время больших скандинавских праздников кронпринц выглядел, как на официальном королевском портрете.
– Эви, наконец-то, – оборачиваясь, он видит сначала меня. Но когда его взгляд падает на Аннамэтти, Ник замирает и не может оторваться от ее лица. И только губы шевелятся, произнося:
– И ты привела подругу…
Я улыбаюсь и подвожу девушку к нему.
– Ваше Королевское Величество, это баронесса Аннамэтти. Аннамэтти, это кронпринц Николас.
Искорка загорается в глазах Ника, когда он встречается с Аннамэтти взглядом. Поначалу я думаю, что
