Я проследила, куда ведет тропа. Она прихотливо петляла по всей картине, по березовым рощам, лугам, через ручьи и речки, и заканчивалась в лесу, просто растворялась в нем.
Никуда меня не привела эта ниточка. Жаль… Я отложила было вышивку, но тут мне в голову пришла мысль: маг Август живет в лесу. Так, может быть, эта тропа — к нему? Милана подсознательно помнила ее, хотя все остальное забыла.
Я была дома одна: Родя и тетя Клава с утра уехали в Кедровку закупать свежие продукты. Молоко, яйца, мясо, овощи на целую неделю, так что я не ждала их скоро. Поэтому я быстро набросала записку для Роди: "Ушла по дороге из зеленой травы, как на вышивке над которой трудилась Милана… — слово "Милана" я зачеркнула, написала "я", и продолжила: — …может быть, найду то, что ищу. Скоро вернусь", вышла из дома и, руководствуясь планом на вышивке, покинула парк через неприметную калитку в задней его части. Я вошла в лес там, где мне показалось, находится старая заросшая травой дорога. Трава на ней была ниже, чем по обочинам, и вся ровная, будто подстриженная. Около такой же старой дороги стояла Липа, с которой я разговаривала, когда жила в Орловском.
Да, наверняка я нашла ту самую дорогу, вышитую на куске ткани, хотя среди деревьев и разросшихся кустов она угадывалась с трудом. Повороты были не настолько круты, как на вышивке, но я непременно находила нужный поворот, и шла все дальше. Я вышла из кедрового леса на широкий луг, вдали виднелась какая-то деревня. На вышивке здесь был ручей и мостик через него. Я нашла ручей, и только одно бревнышко, оставшееся от моста. На той стороне, на опушке леса нашлось продолжение дороги, и я отправилась дальше. Во мне проснулось детское любопытство: что или кого я найду в конце дороги?
Так в детстве я изучала окрестности Монастырского. Находила какую-нибудь тропинку в лесу или в поле, и бежала по ней, пока не выбивалась из сил. А потом возвращалась, довольная, что побывала там, где еще ни разу не была.
Вечер застал меня на середине пути. Возвращаться домой было поздно, ночевать в лесу — страшно, а в темноте дорога не видна, можно и заблудиться. Несколько минут я стояла, раздумывая, что делать, и ругала себя за то, что так увлеклась. Я устала, проголодалась, но все-таки решила идти вперед, пока совсем не стемнеет. У меня есть еще как минимум час, и я успею далеко продвинуться. А потом что-нибудь придумаю.
Как же я жалела, что в этом мире нет мобильных телефонов. Родя и тетя Клава, наверное, волнуются, а я никак не могу сообщить им, где я. Зря не дождалась, пока они с покупками приедут. Но что сделано, то сделано.
Я остановилась, когда подвеска на моей груди начала слабо светиться. Все, дальше идти было нельзя, стало слишком темно. Надо было найти место для ночлега, хотя я сомневалась, что смогу уснуть. В конце лета ночи прохладные, а я не думала, что так задержусь в лесу. На мне было только легкое летнее платье из батиста, под ним корсет, батистовая же сорочка и панталоны. На плечи была накинута тонкая кашемировая шаль, перед выходом из дома я взяла ее в основном для защиты от солнца. И еще у меня было полотно с вышивкой — кусок ткани примерно метр на метр. В общем, негусто.
Я отошла от старой дороги на полметра и села в углубление между корнями толстого дуба, поплотнее завернувшись в шаль. Но мне все равно было холодно. И становилось все страшнее, по мере того, как угасали сумерки. Я была одна в лесу ночью один раз в жизни — не только с того момента, как оказалась в этом мире, а вообще один — во время Призрачного бега. Но тогда было все по-другому. Я была одна, но знала, что лес вокруг полон людей. Сейчас же я была совершенно одна, в совершенно незнакомом лесу.
Я вздрагивала от каждого шороха, от каждого звука. Даже свет моего лунного камня меня не успокаивал.
Вдруг мне показалось, что кто-то идет. Под чьими-то осторожными шагами тихо похрустывали сухие веточки. Я хотела вскочить и убежать, но не могла пошевелиться от страха. Мне говорили, что в лесах Вятоши крупные хищные звери не водятся, но я сразу представила, что это медведь. А может, вообще леший. Я затаила дыхание и зажмурилась, надеясь, что кто бы ни шел, пройдет мимо, не заметив меня.
Но нет, шаги приближались. Я пыталась успокоить себя мыслью, что если бы это был медведь, ему незачем осторожничать, и он шел бы более шумно, а лешего или другое магическое существо я бы вообще не услышала. Это были очень правильные и логичные умозаключения, но все равно было страшно. Я даже о холоде забыла. Нет, хватит с меня этого магического мира. Если переживу эту ночь, обязательно найду волшебника, и попрошу его отправить меня в мой мир.
И вдруг я услышала негромкий зов:
— Милана, ты где?
Я едва не расплакалась от охватившего меня облегчения: это был голос Роди. Я открыла глаза и увидела между стволами деревьев свет масляного фонаря.
— Родя, — я вскочила и бросилась к нему. — Роденька, как ты меня нашел?
— Просто. Записку твою прочитал, и пошел по дороге из зеленой травы, — ответил он, обнимая меня. — Сначала шел по твоему следу — где-то трава примята была, где-то стебелек сломан. Когда стемнело, зажег фонарь. Захватил с собой магический шар, когда он засветился, я понял, что ты близко. Ты что, убежать хотела? Ведь послезавтра твоя свадьба с принцем. А почему ты хотела убежать без меня?
— Нет, никуда бежать я не собиралась. Я же написала, что вернусь.
— А что ты хотела найти?
Я, конечно, была очень рада, что Родя меня нашел, но, чтобы ответить на его вопрос, мне нужно рассказать ему все, а я дала слово не разглашать тайну. Ладно, попробую как-нибудь не выдать ее.
— Давай сядем, — предложила я.
Родя достал из котомки, висевшей у него на плече, одеяло. Мы сели под дерево, завернувшись в него. Мне сразу стало тепло и уютно. Как же мало надо человеку для счастья. Вот только есть все еще очень хотелось.
— А пожевать чего-нибудь ты случайно не захватил? — спросила я.
— Случайно захватил, — Родя достал из котомки
