Мою радость не оценили и продолжили вяло переругиваться. Нет, нужно срочно эту славную двоицу мирить, иначе я от их склок точно свихнусь, или мне в лицо опять прилетит что-то взрывоопасное, вроде огненного сгустка Теи.
ГЛАВА 12 Черные нити
После неожиданной авантюры с зельями, Касс направилась собирать вещи, Клем — в кабинет ректора, а Самира — к магическому переходу, но не для того, чтобы перейти, а понаблюдать за уходящими. На месте сообщника убийцы, она бы попыталась остаться, воспользоваться моментом или, по крайней мере, не выпускать свою жертву из вида.
В списке Халиэля изначально было тридцать семь имен, двенадцать он уже исключил, и сейчас Самира пыталась убрать еще несколько. Тех, кто не будет вести себя подозрительно, не станет пытаться задержаться в Школе и выискивать кого-то глазами в толпе. Она пыталась увидеть того, чье нестандартное поведение бросится в глаза. Но, увы, никого и ничего подозрительного и привлекающего внимания не случилось.
Почти все объекты из списка вполне мирно покинули Школу. Только Али задержался у перехода в стороне, но и то, только для того, чтобы дождаться своего друга Альта. Затем они вместе вошли в переход — последние из студентов, за исключением Огненной и Касс.
Самира думала подождать их и отправиться во дворец вместе, но вовремя вспомнила, что с Огненной лучше в замкнутом пространстве не оставаться, иначе снова поцапаются, да и с Касс отношения оставляли желать лучшего. Даже несмотря на утреннее общее дело, та все еще дулась на нее и совершенно отказывалась мириться. Сэм признавала, что сама во многом виновата. Потому и не настаивала так явно, не давила… пока. Но иногда очень хотелось.
Выходя из магического перехода уже во дворце, принцесса не ожидала, что там ее будут встречать, и не кто-нибудь, а…
— Дэйтон, — обрадовано воскликнула она и повисла на шее у брата. Они не виделись с момента возвращения из их авантюрного путешествия. Поначалу к нему никого не пускали, после его комнату оккупировала Тейка, а затем она сама уже не успевала увидеться, спеша как можно скорее оказаться в Школе рядом с Клем.
И судя по тому, как он сухо отстранился и холодно на нее посмотрел, история с любовником и заказом была ему уже известна.
Раньше, она бы попыталась переубедить его, что все, что о ней говорят, клевета и ложь, начала бы притворяться, злиться, может даже дерзить на грани неприличий, но теперь, когда чувства остыли, когда та полубезумная тяга к нему ушла… она и сама поразилась, насколько легко ей было теперь на него смотреть, не испытывая постоянного, изматывающего страха потерять. А разочарование, сквозившее в его взгляде… она к этому давно привыкла.
— Я так понимаю, ты уже знаешь, — не спрашивала, констатировала она.
— Знаю, — не стал отрицать Дэйтон, а вот то, что в его глазах появилось нечто похожее на чувство вины, настораживало. Как и его следующие слова: — И могу понять, почему ты это сделала.
— Вот как? — хмыкнула она. — Интересно узнать, почему же?
— Ты почувствовала угрозу в приезде Клем и попыталась ее устранить, не предполагая последствий.
— Ох, узнаю моего любимого старшего брата. Всегда ищешь мне оправдания, — притворно развеселилась она. — Даже когда их нет. Ты такой добренький, такой благородный. Но я не нуждаюсь ни в том, ни в другом. И прятаться за оправданиями не собираюсь, как мамочка с папочкой. Больше нет.
Она дерзила, язвила и хотела задеть его, их всех, и он понял, почему она это делала, почему всегда пряталась за маской невоспитанной, капризной, избалованной девчонки. Это была ее защита. Не подпускать никого к себе, заставлять ненавидеть, чтобы они не заметили, как ей на самом деле больно, насколько она ранима.
— Прости меня.
— За что? — удивилась Сэм.
— За него. Я должен был понять…
Она не ожидала, что он упомянет о нем, да еще так… неожиданно. И разозлилась еще больше. Как он смеет? Как может напоминать?
— Теперь я понимаю многое. Понимаю тебя.
— И жалеешь меня, не так ли? Потому прощаешь. Конечно, бедная сестренка, она столько пережила, маленькая одинокая сиротка, но знаешь что? Мне не нужна твоя жалость, ничья жалость не нужна.
— Сэм…
— Нет. Я не хочу ничего знать, разбирайся со своей совестью сам, а меня не впутывай.
— Сэм… — он попытался ухватить ее за руку, но та отпрянула.
— Ты никогда ничего не замечал, помешанный на своей несчастной любви к королеве. Ты тоже виноват в том, что он сделал со мной. Я искала защиты, но каждый из вас был занят своими собственными проблемами. И знаешь, что? Я всегда завидовала Клем. С самого детства. И сейчас завидую. Она жила вдали от вашего благородного лицемерия, от вашего прикрытого заботой равнодушия. Лучше бы вы меня не находили тогда. Лучше бы я жила в Илларии. Уверена, ничто не было бы хуже, чем жизнь здесь.
— Сэм…
— И даже теперь. Ты ведь не меня здесь встречал.
Судя по тому, как он дернулся, даже в этом она попала в точку. Стало не больно, уже нет, просто обидно. Несмотря на свой статус, несмотря на тиару на голове, она так и не смогла стать частью Солнечного семейства, как бы сильно не старалась. Думала — смирилась, а оказалось нет, и от того стало еще горше.
— О, и леди Амелия здесь. Какая прелесть. Что, подслушиваете, любезная? Не стоит так стараться. Я приглашаю вас присоединиться к дискуссии. Братец как раз собирался убеждать меня, что он здесь только ради любимой сестрицы. Ах, да. У тебя же их две. Вот незадача. Даже здесь я не единственная.
Она сказала и посмотрела на вышедшую в это самое время из портала Касс, вместе с Огненной дрянью. Они, несомненно, слышали окончание ее фразы, но вряд ли что-то поняли. Впрочем, Самире было уже все равно. Сейчас больше всего ей хотелось просто убраться от них подальше, остаться одной. Какие же они все… И дворец так давит, так давит прямо на грудину, а это верный признак стремительно приближающегося приступа.
Ей срочно нужно выпить и успокоиться, но не здесь, не рядом с ними. Самира не стала медлить, бросилась к двери, столкнулась на пороге с Феликсом, снова отпрянула и, прошипев ругательство себе под нос, сбежала.
До своих комнат дошла из последних сил, а дверь закрыть уже не успела, упала прямо на пороге, настигнутая очередным приступом.
Они взрывались в ее голове, как искры — чужие чувства, эмоции, мысли. Бесконечные, болезненные, яркие и тусклые, как серая пыль. Любовь и ненависть, зависть и похоть, нежность и страх, боль и наслаждение тех, кто ее причинял. Дворец жил своей жизнью, он был переполнен ею, как и она сейчас, почти потерявшаяся, почти уничтоженная, и
