Мы сидели на матах, слушали Теин голос, представляли, и в какой-то момент со мной начало происходить что-то странное.
Мне показалось, что мое сознание начало уплывать, растворяться в этом голосе, пока неожиданно он не затянул меня куда-то…
Это было странное место, словно я посередине чего-то, в нигде или… Только распахнув глаза, я поняла, что нахожусь в знакомом месте. Это портал, я в его центре. По всем сторонам от меня с бешеной скоростью движутся радужные искры. Там нет тех жутких серых теней, виденных мною раньше, нет холода и чувства смертельной опасности, есть только свет, радужная вакханалия вокруг меня и барьер, через который они никак не могут пробиться. Но звуки доходят или скорее шепот, гул, рой пчел. Они говорят все вместе, одновременно, я не в силах разобрать, что именно они шепчут, но обращаются именно ко мне. Барьер мешает разобрать, искажая звук. Он, как стеклянный купол, твердый, холодный и непроницаемый. Я поднимаю руку, чувствую его, прикасаюсь и наконец нахожу где-то в районе сердца большую трещину, от которой разбегаются более мелкие. Кажется, что стоит только ударить, и купол разлетится вдребезги, и мне хочется, безумно хочется это сделать. Я даже заношу руку для удара, но… Громкий, полный боли и отчаяния крик врывается в сознание, разрушая все.
Я резко распахнула глаза уже не там — в моем видении, а в реальности и упала на мат с высоты полуметра. Я даже не поняла, что парила, парила в воздухе.
Рядом со мной медитировала худенькая девушка полукровка в очках, которая также упала с высоты. Мы посмотрели друг на друга, а затем на источник шума, что нас прервал. Это кричала Самира, лежащая на полу, содрогающаяся от судорог, страшное, невыносимое зрелище.
Никто из нас не знал, что делать. Даже профессор Колби. Он только и пытался, что прижать ее к полу и не дать себе навредить. Тея застыла, мы все в ужасе застыли, но вдруг, одна из фигур резко поднялась и подошла к бьющейся в истерике принцессе. Она положила руку ей на лоб и та мгновенно отключилась. Альт. Это сделал Альт. Учитель же поднял ее на руки и унес, а мы остались, потрясенные, опустошенные, напуганные. Так и сидели в гробовом молчании, пока Колби не вернулся.
— Принцесса в порядке. На сегодня урок окончен.
Мы с трудом поднялись и побрели к выходу, не решаясь заговорить, правда, все же нашелся тот, кого это не так сильно задело, как нас.
— Эй, убогая, ты ведь знала, что принцесса одержимая?
Ледь Лисон окликнула идущую впереди Касс, та обернулась и зло прошипела:
— Это не одержимость.
— А что тогда? Видела, как ее трясло. Это демон в ней сидящий бесновался.
— Послушай, ты… — вышла из себя Касс и попыталась наброситься на фыркнувшую полукровку. Мы с Тей не дали. Схватили ее за руки по обе стороны и рванули вперед.
— Не обращай внимания, Касс. Посмотрим мы на нее, когда она завтра сама бесноваться будет.
— Это не одержимость, — повторила расстроенная девушка. — Это ее дар. Самирка может читать чувства людей, но сопротивляется, не может совладать со своим даром. Он мучает ее.
— Я могу помочь, — послышалось позади.
Мы обернулись и увидели всегда тихую и смущенную Нариэль.
— Я могу забрать ее дар.
— Это как? — вытаращились мы, а Нариэль охотно пояснила:
— Я из клана шепчущих.
В ответ мы лишь с недоумением уставились на нее, ничего не понимая.
— В нашем клане, иногда, очень редко рождаются особые дэйвы. Нам не подвластна обычная магия. По всем основным дисциплинам я всегда в отстающих, потому что мой дар не в покорении стихий, а в ином. У моей бабушки он был, и есть у меня. Я энергетический вампир. Мне нужна чужая сила, чтобы жить. Обычно я беру ее незаметно для других, ухватываю что-то из пространства, беру по чуть-чуть у знакомых. Вот, вы уже меня боитесь, — проговорила она, заметив что-то там такое в наших, да-да, испуганных глазах. А вы бы не испугались, если бы прямо перед вами возник тот, кто мог украсть не на время, а навсегда вашу бесценную, уникальную силу.
Я всегда думала, что вряд ли в мире найдется безумец, готовый с ней добровольно расстаться, но случившееся сегодня с Самирой изменило мое мнение.
— Я знаю, многие нас боятся. Но иногда, когда кто-то злоупотребляет своим даром или использует его во вред, без нашей помощи не обойтись. Можно запечатать дар, но лишь на время, а мы забираем все, навсегда и без остатка. И нет, сами черту не переступаем. Зачем?
— И когда открылся этот твой дар? — совершенно опешив от откровений дэйвы, спросила я.
— Не так давно. Когда Сирель пыталась применить ко мне принуждение. В ответ я чуть не испила ее до дна. А потом бабушка рассказала, кто я такая. Это не больно. У полукровок часто забирают дар, и они прекрасно с этим потом живут. Принц Дэйтон, например.
— У него тоже кто-то забрал дар? — удивилась Тея.
— Да, в младенчестве. Мать, похоже. Мы видим такие вещи. Когда дар забирают, меняется структура ауры полукровки, перенастраивается. Словно перекрываются потоки, связывающие его с магией. Ну, так что? Вам нужна моя помощь?
— Это решать не нам, — ответила за всех я. — Но мы поговорим с Самирой, когда она очнется.
Дэйва кивнула и ушла, оставив нас обескураженными и растерянными, как никогда. По-хорошему, нам бы подумать, взвесить все, обсудить, но когда? Через пять минут нас ждал урок у Экхара, в том же зале, где утром в лазарет отправилась я, а после обеда Самира. И что дальше? Кто следующий?
Да уж, как-то неудачно складывалась наша игра в преподавателей. Три урока прошло, и двое из нас успели пострадать. Что же будет дальше? Сдается мне, что ничего хорошего. И наши ректоры совсем сошли с ума, если допустили все это безобразие.
* * *Вопреки ожиданиям, урок у Экхара прошел без эксцессов. Меня так и вовсе отстранили от активной практики. Я только смотрела, как дэйвы-стихийники творили волшебство, и как полукровки с активными силами удивляли своим даром.
Кстати, нужно отдать должное, у леди Лисон огненный дар оказался такой же
