Ничего, говорил он сам себе, стуча зубами от предрассветной сырости, сквозняком тянущей через порог и из отверстия в высоком потолке, ради Эльзы можно и потерпеть, все равно это не продлится долго.
Человек, в одиночестве сидящий у дверного проема, скрутился в клубок и провалился в тревожный чуткий сон. Свечи в главном помещении темпла понемногу догорали, едва заметной тенью прошелестел Безликий, меняя их на новые, пока никто не видит. Если стоять неподвижно, можно услышать, как огромное, ушедшее на несколько уровней под землю здание делает вдох. Оно живое. Комнаты — это его легкие, коридоры — вены, по ним струится жизнь. Среди них есть и потайные, те, о которых не знают непосвященные. А в сердцевине распахнут обращенный из глубины к свету глаз, окулус, всевидящее око. Много, много тайн хранит в себе темпл темного, чего только не видели его стены: столько удовольствия, столько боли.
Человек устал и не ощущал на себе чужого взгляда. Он не умел различать чужие запахи, даже если кто-то стоял совсем рядом — в жалких трех метрах от него. Да и откуда ему знать, что здесь даже у стен есть глаза? Серебристые, например, как те, что следили за ним через потайную щель? Волк с лицом, словно высеченным из мрамора, долго смотрел на спящего, зверь настороженно наблюдал за охотником, пришедшим в его логово. Потом опустил заслонку, такую же, как и множество других, расположенных по всему темплу, и бесшумно ушел погруженным во тьму коридором.
На следующий день к Алексу подошел щуплый паренек с хитрой улыбкой. На Безликого он не смахивал: во-первых, не прятал лицо, во-вторых, фактурой не вышел, слишком уж какой-то обычный да и мышц почти нет, одни кости.
— Кого-то ждешь? — поинтересовался он.
— Да, — неохотно буркнул Алекс, — Димитрия. Не видел такого?
— Иногда встречал, — пожал его собеседник плечами. — А долго ждешь-то?
— Со вчерашнего дня, — тяжелый вздох сорвался с губ помимо воли, потому что еда и теплый чай уже закончились, а молодой организм постоянно требовал подпитки.
— А зачем? — не отставал щуплый.
— Не твое дело.
— О как, — ничуть не обиделся тот. — Ну ладно, бывай.
Алекс упорно сидел на посту, отлучаясь на короткие минуты лишь в случае крайней нужды, но очередной день снова прошел впустую. К счастью, одна из нонн, милая девушка с коротко остриженными золотистыми волосами, сжалилась над ним и принесла сдобных булочек и подогретого вина. Она посидела рядом, пока Алекс жадно истреблял угощение, забрала пустую тарелку и бокал, а в ответ на благодарность кротко ответила:
— Ну что вы, накормить голодного — это же такая радость. Хотите меня? Просто так, не за деньги? Чем больше мужчин я познаю, тем лучше.
Странные они тут все, вяло подумал Алекс, провожая ее взглядом после того, как отказался в самых осторожных выражениях. Может, это амплуа у нее такое — косить под монашку? Наверно, клиентам нравится.
Она приносила ему еду и предлагала себя и на следующий день и еще через один, щуплый парень тоже подходил время от времени, справлялся, как продвигается дежурство, посмеивался и уходил. Осенний бал приближался, как снежная лавина с горы, а Димитрий все сидел взаперти. Он, вообще, когда-нибудь на улицу выходит? Этот вопрос Алекс задал своему уже привычному собеседнику при новой встрече.
— Выходит, а как же, — улыбнулся щуплый.
— А как часто?
Тот пожал плечами.
— Да бывает, что и несколько раз на дню.
— Но… как… — Алекс хлопнул себя по лбу. Боги, ну какой же он тугодум, — Тут есть и другой выход? Потайной?
— Ага, — весело подтвердил парень. — Наконец-то ты догадался. Мы уже на тебя ставки сделали.
Вскочив на ноги, Алекс бросился в ближашую нишу. Как же они все: и окты, и нонны, и Безликие, и доходяга этот, и сам Димитрий, наверно, смеялись над ним украдкой. Столько дней морочили ему голову. Все знали, кого он ждет, но никто и словом не обмолвился, что ожидать бесполезно. Хоть бы домой его отправили из жалости, сообщили, что все зря, но нет, молчали и хохотали в тряпочку.
Он отшвырнул вставшую на пути окту, распугал нонн, выбежавших в коридор, отчаянно и жестоко дрался с Безликими, прорвал их кольцо и бросился дальше, понимая, что уже путается в многочисленных арках и переходах. Но отступать Алекс не привык, вот такая черта характера у него была — хорошая ли, плохая ли — но чем больше препятствий возникало на пути, тем сильнее он хотел добиться цели.
— Хватит, — наконец, остановил его чей-то голос.
Тот самый невзрачного вида парень, который недавно беседовал с Алексом, теперь шел к нему из дальнего конца коридора, а Безликие вытянулись по струнке, пропуская его вперед, словно какую-то великую шишку. Он подошел к Алексу уже без своей насмешливой улыбочки, глаза смотрели холодно и строго.
— Ты не понимаешь, куда рвешься. Не ходи к Димитрию. Он тебя убьет.
— Что, прямо вот так и убьет? — презрительно фыркнул Алекс. — Даже не выслушает?
— Выслушает, — кивнул парень, — а потом убьет.
— И все-таки я попытаю удачу, — оскалился Алекс. — Не просто так ведь тут столько сидел.
— Что ж, — собеседник помедлил, пронзая его взглядом, — как хочешь. Я предупреждал.
Сделав знак Безликим отступить, он повел Алекса новыми коридорами, сворачивая, поднимаясь по коротким лестницам или длинными переходами спускаясь на уровень ниже, пока не остановился перед одной из комнат. Толкнул дверь и пропустил вперед.
Говорят, вся человеческая жизнь — это бесконечный лабиринт коридоров и дверей. Разными коридорами пойти можно и разные замки отпереть, и от того, какой поворот выберешь, какой порог переступишь, зависит весь дальнейший путь. И как в темпле темного бога, в этом лабиринте жизни так же легко заплутать, сделать неверный выбор, сгинуть. Жалел ли Алекс, что, очертя голову, шагнул в неизвестность?
Даже через несколько дней после того шага, сгорая от лихорадки у стены праздничного здания, куда его никогда по-хорошему бы не пропустили, он ни о чем не жалел. Перед глазами, подернутыми мутной пеленой, стояла только Эльза. Дождавшись подходящего момента, когда со стороны улицы донеслось хриплое карканье клаксона и чьи-то громкие голоса, Алекс выбил локтем стекло в окне нижнего этажа и забрался внутрь. Пустая комната была погружена в полумрак, но оказалось, что так его глаза лучше видят. Несмотря на головокружение, план помещений он все еще помнил наизусть, поэтому машинально потер плечо в том месте, где саднили и пульсировали жаром следы острых зубов Димитрия, и двинулся в нужную сторону.
До сих пор что-то царапало Алекса изнутри, когда он вспоминал, как увидел
