Она вышла из зала, чтобы ответить, но он уже сбросил звонок. Только она собиралась перезвонить, как парень выглянул из-за угла и помахал ей рукой, подзывая к себе. Не успела она приблизиться к нему, как он обхватил руками ее талию, утягивая в пустой коридор.
— Привет, — он улыбнулся, заглядывая в ее красивые карие глаза.
— Ты придешь на конкурс? — Жене очень этого хотелось.
— Не смогу, работы много, — соврал Ник, опасавшийся, что кто-то из знакомых выдаст его ложь о том, что он простой строитель.
— Зачем ты тогда…
— Соскучился, — шепнул Ник за мгновение до того, как его губы нашли ее.
Он целовал ее страстно так же, как вчера на кухне, потому что действительно соскучился. Потому что, когда он увидел ее счастливое и взволнованное лицо, сердце ухнуло куда-то вниз, а земля покачнулась под ногами. Женя сразу же ответила на поцелуй, обвивая руками его шею и сразу же мысленно возвращаясь к их ночным признаниям, которые были такими правильными в полумраке кухни, а сейчас казались такими нелепыми и смущающими. И все же пальцы Никиты, гладившие ее лицо, убеждали в том, что все правильно. Она чувствовала, что нравится ему. А он ей. Очень.
Никита заставил себя оторваться от милашки, которая сама прижималась к нему, только когда услышал голоса неподалеку. Он смотрел на ее лихорадочно блестящие глаза и едва сдержался, чтобы снова не впиться в ее красивые губы поцелуем.
— Я тоже, — тихо выдохнула Штраус, пряча глаза за челкой. — Еще раз спасибо…
— Я уже сказал, в каком виде я принимаю благодарности, — весело сказал Ник. — Это был аванс, а после работы я готов принять остаток.
Женя счастливо рассмеялась, вдруг четко осознав, что Никита зовет ее на свидание. И от этого перехватило дыхание, словно он опять ее поцеловал. Хотя он просто стоял рядом, едва прикасаясь пальцами к ее руке.
— Удачи тебе, — шепнул парень, воровато оглянувшись и чмокнув ее в губы. — Я буду ждать тебя на улице после работы.
Женя не успела ничего ответить, а он уже ушел, оставив ее стоять в коридоре. Девушка прижимала руки к груди, пытаясь успокоить сердце, которое колотилось, как бешеное, и сдерживалась, чтобы не запрыгать от счастья. Она возвращалась в конференц-зал, напрочь забыв о конкурсе. В голове билась одна мысль.
«Никита позвал меня на свидание!»
***
Никита курил за углом, бизнес-центра, чувствуя себя школьником, который ныкался с сигаретой от родителей. Он стал старше лет на десять, но теперь прятался от Штраус, которая вот-вот должна была выйти из офиса. Почему-то ему совсем не хотелось, чтобы она узнала, что он курит. Глупо, но ему казалось, что она отнесется к этому с негативом. Поэтому он воровато выглядывал из-за угла, затягиваясь быстро и глубоко.
Добив сигарету, он сунул в рот жвачку и пошел к стеклянным дверям, из которых как раз вышла Штраус.
— Угадай, кто победил? — радостно завопила она, подбегая к нему едва ли не вприпрыжку.
— Судя по твоему довольному лицу, ты, — улыбнулся Феклистов, любуясь Женей, которая едва ли не подпрыгивала на месте от возбуждения.
— Мы, — замотала она головой, — мы победили, — она не сдержалась и крепко его обняла, наплевав на то, что кто-то может их увидеть. Она была слишком счастлива и благодарна ему за все, что он для нее сделал.
Никита застыл, когда тонкие руки обвили его талию. Из легких словно выдавили весь воздух, потому что он не ожидал, что она сама его обнимет, а еще потому, что это оказалось невероятно приятно. Он обнял ее в ответ, прижимая к себе, и думая, что бессонная ночь явно того стоила.
Вдруг Женя с удивлением посмотрела на него, втягивая носом воздух и чувствуя отчетливый запах табака. Прежде чем она сказала хоть слово, Никита догадался в чем дело.
— На стройке курят, вся куртка провоняла, — дернул плечами парень. — Извини.
— Да, ничего, — Женя все никак не могла перестать глупо улыбаться. — Я даже люблю этот запах. У меня отец всегда курил, и я привыкла.
Никите снова захотелось дать себе леща. Он опять ей соврал. Причем в этот раз совершенно глупо и необоснованно. А хуже всего, что ложь вылетала из него сама, практически на автомате, чего за ним никогда не водилось. Просто ему так хотелось понравиться Штраус, что все остальное не имело никакого значения.
И вот сейчас глядя в ее красивые карие глаза, он отогнал эти мысли, решив, что муки совести вполне могут подождать, а вот Женька уже нетерпеливо подпрыгивала, желая поскорее поделиться с ним всеми подробностями.
— Давай возьмем кофе и пойдем погуляем? — предложил Никита. — Заодно расскажешь мне, как все прошло.
Через полчаса они шли по набережной: Женька любовалась огоньками, которые горели по всему городу, а Никита девушкой. Ее нос на морозе смешно покраснел, а глаза светились восторгом: ей все нравилось, все было красиво, и он, давно не обращавший внимания ни на высокие здания, ни на яркие украшения, которые появлялись в столице каждый декабрь, восхищался тем, как она радуется подобным мелочам.
— Ух ты, смотри какая елка, — с придыханием сказала Женя, потянув его за рукав. — Красивая, да?
— Ничего такая, — согласился Никита.
— Ты не туда смотришь, — фыркнула Штраус, заметив, что он смотрит на нее, а вовсе не на пятиметровую ель, мигавшую гирляндами.
— Я смотрю куда надо, — не согласился Никита.
— Дурак, — подвела черту Женя, смущенно краснея. — Перестань на меня смотреть, — потребовала она, снова дергая его за рукав.
Никита хмыкнул, а потом перехватил ее руку и резко дернул на себя, буквально впечатав ее в свою грудь. Крепко прижав девушку к себе, он склонился к ней так, что кончики их носов соприкасались.
— Ты совсем замерзла, — заметил он. — Нос холодный.
— Когда у кошек нос мокрый и холодный, это хорошо, — зачем-то сказала Женя, сразу же пожалев, что не родилась немой.
— Штраус, ты, слава богам, не кошка, — покачал головой Никита. — У тебя нос должен быть сухой и теплый. Пойдем в кафе греться?
— Ну, не знаю, — Женя попыталась вспомнить, сколько денег у нее на карте. Вроде бы что-то должно было остаться.
Пока она напрягала память, Никита затащил ее в первое попавшееся кафе. Там было так тепло и так вкусно пахло выпечкой, что Женя, пытавшаяся до этого возражать, сдалась. Но стоило ей открыть
