Мелкая победа отвлекла сестру, и я очутился на ногах.
«Я смог бы это сделать, — подумал я. — Она в тысячу раз могущественнее, но я на долю секунды быстрее, и она ничего подобного не ожидает».
Я пришел сюда не для того, чтобы убить сестру, и, по правде говоря, это не помогло бы. Если и имелась хоть какая-то надежда предотвратить войну, Шелла сыграет решающую роль. Но гнев на предательство, с помощью которого она одурачила и использовала меня — снова, — был всепоглощающим. Однако теперь у меня тряслись руки, что спасло ей жизнь (в придачу к вопросу, который не должен был меня заботить, но который я почему-то все время себе задавал).
— Это правда? То, что сказала Эсса-джин? Ке-хеопс дал отставку нашей матери?
— О, Келлен, не изображай ханжу, — огрызнулась Шелла, хотя я заметил, что она отвернулась, чтобы я не видел ее глаз.
Согласно своему музыкальному обучению, я позволил ей быть нотами, пока сам я обеспечивал тишину.
— Мать знает, как сильно отец ее любит, — спустя некоторое время сказала Шелла. — Все жертвы, которые она приносит, она приносит ради нашей семьи и нашего дома. Как и все мы.
— Кроме меня.
Я подстрекал сестру, потому что это тоже было частью наших взаимоотношений. Если бы она попыталась наказать меня с помощью заклинания, мои руки в то же мгновение перестали бы дрожать.
Она снова попыталась играть в молчанку. В этом молчании можно было услышать, как работает блестящий манипулятивный ум моей сестры. Мне стоило бы держать рот на замке, но она всегда меня переигрывала.
— Шелла, о чем ты ду…
Она опять повернулась ко мне, и печальная девочка исчезла, когда на сцену вышла коварная интриганка.
— Может, ты служил нашей семье, Келлен. Все это время.
Она взяла мои руки в свои и крепко сжала:
— Пожалуйста, брат, дай мне сказать.
Слово «пожалуйста» так редко встречается в словаре Шеллы, что признаю — оно оказало на меня определенный завораживающий эффект.
— Прекрасно. Выкладывай, что хотела.
Она улыбнулась так, как вы улыбаетесь щенку, когда он переворачивается по команде:
— Опасная и смелая миссия, брат. Молодой маг джен-теп, странствующий по миру, изучающий секреты наших врагов и распутывающий заговоры против нашего народа, отчитываясь только перед самим Ке-хеопсом.
Я убрал руки.
— Ты совсем спятила? Я бросил наш народ, помнишь?
— Смелое самопожертвование, необходимое, чтобы держать миссию в секрете даже от нашего клана.
— Маги нашего клана пытались меня убить!
— Что делает самопожертвование еще более смелым.
Я потер пальцами виски. От ее нелепой истории у меня в буквальном смысле слова разболелась голова.
— Шелла, на тот случай, если ты ударилась головой и забыла последние два года — я активно работал против нашего клана. Я сорвал каждый заговор джен-теп, какой только мог, и отказался подчиняться всем приказаниям нашего монстра-отца, какие он имел наглость мне давать!
— Да ну?
Она подмигнула и принялась расхаживать вокруг меня и лежащей без сознания Эссы-джин так, будто мы были скульптурами в песчаном парке.
— Ты же раскрыл восстание ше-теп и казнил их лидера, не так ли?
— Pa-мет, а не я, убил нашего дядю.
Шелла пожала плечами:
— Кто помнит такие незначительные детали? Потом ты помешал Pa-мету устроить поединок, на котором он убил бы нашего отца. Ты покончил с кознями метких магов-изгоев в приграничье.
— Дексан Видерис работал на лордов-магов нашего клана!
— Возможно, сначала, но потом он предал наше доверие. И ты заставил его за это заплатить.
— Я не ваш чертов палач!
— И давай не будем забывать, как ты раскрыл секреты гитабрийской механической птицы и уничтожил ее и женщину, которая посмела ее создать.
Она сделала театральный пируэт.
— Но даже на таких дивных подвигах наш юный герой джен-теп не остановился. Он сделал то, чего не смог сделать ни один маг: нашел Эбеновое аббатство, чтобы угрозу Черной Тени можно было раз и навсегда стереть с лица земли!
— Ты же помнишь, что у меня самого Черная Тень, верно?
Шелла подошла ко мне и постучала пальцем по отметинам вокруг моего левого глаза.
— И вот величайшая жертва из всех: ребенок, которого обручила с Тенью его бабушка — одна из великих чародеек нашего клана. Потому что разозлилась? Нет, потому что в последние часы перед тем, как ею овладела Тень, она поняла: есть всего один способ, с помощью которого наши люди смогут отыскать источник этого зла и уничтожить его навсегда.
— В этом нет ни слова правды, ты же понимаешь?
— Может быть. — Она игриво похлопала меня по щеке. — Но кто смог бы поспорить, что в качестве изгнанника ты был очень полезен нашему народу, а?
Вот почему опасно вступать с моей сестрой в разговоры о чем-то более важном, нежели погода или обеденное меню. Если слушать ее достаточно долго, начинаешь думать, что она, возможно, рассуждает здраво.
— К чему ты на самом деле ведешь, Шелла?
Она посмотрела на меня бледно-голубыми глазами, настолько полными уверенности и привязанности. Манипулятор откланялась, вернулась желтоволосая девочка, любящая своего брата.
— Келлен, если ты все это время тайно работал на нашего отца, тебе ничто не мешает вернуться домой. Ты сможешь занять место рядом с отцом! Он очень скоро будет провозглашен Верховным Магом. Представь — впервые за триста лет у нашего народа появится один правитель, который приведет наш народ к величию!
Я бы отмахнулся от ее восхваляющего энтузиазма, но под ним слышалась отчаянная мольба; почти истерическая потребность в том, чтобы я согласился с ее обманом. Гнев, который подвел меня так близко к тому, чтобы ее убить, испарился. Теперь я понял, в чем тут дело, и понял, почему она использовала меня, чтобы найти Эбеновое аббатство. Слова Нифении эхом отозвались в моей голове: «Она манипулировала всеми вокруг с тех пор, как научилась говорить полными предложениями. Но она действительно любит тебя. Это неоспоримо».
— Келлен… Брат, пожалуйста, — сказала Шелла, взяв меня за руку. — Ты слишком долго играл в изгоя. В конце концов ты должен выбрать, на чьей ты стороне.
Тут мне стало ясно: Шелла пытается не говорить о том, что было очевидно для нас обоих, — моя жизнь скоро закончится. Отец исчерпал способы избегать моей смерти. Если он вообще пытался ее избегать. Теперь моя сестра, поскольку ее мольбы больше на него не действовали, состряпала последний план моего спасения — дать Ке-хеопсу оправдание, в котором тот нуждался, чтобы меня помиловать.
По нынешним временам это было довольно щедрым предложением, которое делало то, что я провернул потом, еще более грязным.
— Тебе не стоит обо мне беспокоиться, Шелла. Беспокойся об этом сборище обманутых полоумных, сидящих на вершине горы и думающих, будто они каким-то образом пропутешествуют тысячу миль, чтобы уничтожить армию натренированных Черных Теней в их собственной крепости. У них нет ни единого шанса.
Шелла посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, потом дала мне пощечину:
— Ты что, совсем рехнулся, брат? — Она указала
