Это случилось, когда он нашел пригодное насекомое.
У американского таракана, помимо его способности пережить ядерную зиму, есть немало других впечатляющих эволюционных характеристик. Одна из них заключается в том, что он целую неделю может прожить без головы.
Дышит он через маленькие отверстия в сегментах тела, поэтому даже после того, как первый в истории гибрид грибка и таракана лишился собственного черепа в кровавой бойне с зараженными собратьями, он не потерял способности продолжить долгий путь.
Теперь у него была цель.
С того момента, когда Cordyceps novus овладел вредителем, у него появилась биологическая цель, величайшая из стоявших перед любым тараканом в истории. А для рода, которому стукнуло двести восемьдесят миллионов лет, это немало.
Сейчас Cordyceps novus был одержим жаждой действовать. После тридцати двух лет заключения он почти не изменился, так как условия для роста оказались дерьмовыми. Эпигенетическая память о его первом успехе в Кивиркурре впечатляла. Первым живым существом, с которым он вошел в контакт, стал дядя Эноса Намаджиры, в которого он проник через лоскуток кожи под сломанным ногтем на правой руке. Тепло человеческого тела помогло ему распространиться очень быстро.
Человеческие существа мобильны и имеют свойство собираться вместе, словно Господь создал их специально для того, чтобы облегчить грибку жизнь. Полный захват двадцати семи сосудов оказался молниеносным. Как же прекрасно шли дела прежде, пока грибок не заточили в жестяные застенки!
Что хорошо во всякой тюрьме, так это то, что она дает вам кучу времени, чтобы сидеть и вспоминать о старых добрых деньках.
Cordyceps novus попробовал человека, и ему захотелось еще.
Сначала нужно выбраться отсюда, и таракан ему, разумеется, поможет. Безголовое насекомое четыре дня целенаправленно бегало туда-сюда по полу SB-4, увертываясь от разъяренного Крысиного короля, пока не достигло дальнего конца коридора. Здесь таракан нашел прикрытое решеткой отверстие в основании стены диаметром сантиметра четыре. По закону оно полагалось в любом подземном объекте глубиной больше пятнадцати метров – и было необходимо для снижения концентрации углекислого газа, который привел к гибели множества рабочих на рудниках в девятнадцатом веке. С точки зрения безопасности – это плохая идея, но шахты никогда не предназначались для хранения биологического оружия, само отверстие было крошечным, а люди, похоронившие здесь грибок, не обратили на него внимания.
Таракана не интересовали подробности, он всего лишь почувствовал приток кислорода, забрался внутрь и начал взбираться по почти вертикальному каналу.
Он лез вверх.
Два дня спустя, незадолго до своей гибели (и одновременно – как раз перед достижением величайшего успеха в своей жизни, а поздний успех – самый сладкий), он дополз до выходного отверстия на поверхности земли и выбрался на горячую глинистую почву.
Случилось это примерно в сорока метрах от главных дверей складов Атчисона, погожим вечером, в конце зимы.
Что за умница был этот таракан!
Он выдержал заражение грибком, лишился головы, методично искал и нашел путь из тюрьмы, специально созданной для того, чтобы не позволить сбежать инопланетному разуму, в разы превосходящему его собственный.
Но маленький гибрид грибка и насекомого сделал именно это. Безголовый, обезвоженный и умирающий, он преодолел почти сто метров вертикального подъема по скользкой поверхности. Учитывая его размер, данный подвиг можно сравнить с тем, как вы лезли бы на Килиманджаро на коленях, только что побывав на гильотине.
Таракан совершил, сам того не зная, величайшее физическое достижение в истории. А затем на нем припарковалась машина, и наш герой взорвался с хлюпающим хлопком под ее правым задним колесом.
Автомобиль принадлежал Майку. Именно в тот самый вечер он приехал на склады Атчисона закопать убитых животных. Пока он поднимался на холм в поисках нужного места, Cordyceps novus столкнулся с последним препятствием за свое тридцатидвухлетнее путешествие – восемью миллиметрами плотной резиновой шины. Но он и раньше имел дело с чем-то подобным и точно знал, кому звонить.
Benzene – Х, живущий на поверхности грибка, отозвался немедленно. Он проник через резину и, образно говоря, распахнул Cordyceps novus дверь в просторное внутреннее пространство колеса.
Грибок начал подниматься вверх, где они вместе с эндосимбионтом повторили процесс проникновения через канавки протектора. Отсюда по проводке они пробрались в багажник «Шеви Каприс», где Cordyceps novus обнаружил щедрый органический «шведский стол» в виде мертвого оленя и Мистера Скроггинса, почившего кота.
Большего и желать нельзя.
19
– Гребаный олень только что вошел в гребаный лифт.
Наоми, которая изумленно таращилась на закрытые створки, даже не взглянула на Кекса, пытаясь переварить то, что случилось.
Она лишь пробормотала:
– Ты это уже говорил.
– И готов повторить еще раз. Гребаный олень только что вошел в гребаный лифт.
Наоми посмотрела на телефон, зажатый в руке. Она точно не знала, чем занимается DTRA, но на сто процентов была уверена, что Крысиный король и олень, который знает, как работает лифт, по их части.
Она показала найденный сайт Кексу.
– Нам нужно им позвонить.
– Ага, давай начинать командовать.
– Ты не мог бы выбирать выражения?
– Извини. – Ради нее все, что угодно. – Да, пожалуй, им стоит позвонить.
Наоми долистала до раздела «Контакты», кликнула на него, и выскочил список с десятками номеров.
– Их не меньше сотни.
– А кто там есть?
Наоми начала читать названия отделов.
– «Директор», «Заместитель директора», «Старший командующий офицер», «Технологии противодействия ОМП»?
Кекс огляделся вокруг, заметно нервничая.
– Что насчет зеленой гадости, из-за которой животные ведут себя, будто спятили?
– «Центр химического и биоанализа»? «Программа защиты от радиационного облучения при Министерстве юстиции?»
Вдруг из шахты лифта послышался жуткий визг, эхом отдающийся от бетонных стен.
Кекс и Наоми вздрогнули и попятились.
– Или, – предложил парень, – мы сначала свалим отсюда подальше и уже потом позвоним им.
– Хорошая идея. – Из шахты донесся очередной вопль. – Где лестничная клетка?
– Сюда.
Они быстрым шагом дошли до первого поворота, где увидели запертую дверь с небольшим окошком.
Кекс снова звякнул ключами (что бы ни происходило вокруг, ему нравился этот звук) и открыл дверь. Так и есть – за ней располагалась лестничная площадка.
Через два пролета они достигли наземного уровня, и парень опять стал орудовать ключом.
Они вошли в сверкающий белой краской коридор, счастливые уже тем фактом, что очутились на поверхности.
Он взял ее за руку (у нее такая нежная кожа, мягкие, но очень сильные кисти, наверное, оттого, что она водит за руку ребенка, неа, это сделает сильнее руки, но не обязательно кисти, тогда почему же у нее такие кисти? Стоп, чувак, соберись, сперва нужно выбраться отсюда), повел по коридору к фойе.
А олень еще ехал в лифте, ожидая дальнейших инструкций. Это не означало, разумеется, что у него внезапно появились разум и личность.
