Наоми заморгала.
– Майк?
Он растянул губы и обнажил зубы. На улыбку гримаса мало походила, но на большее он сейчас был не способен.
– Привет, милая.
А у Кекса в голове тотчас возникло три справедливых вопроса. Самые очевидные из них он предпочел опустить – «Вы что, знакомы?» и «Милая?» – и сразу перешел к самому главному.
– Ты ехал в лифте… с этим, да? – проговорил он.
Майк словно только что заметил Кекса.
– Да, именно так.
Парень взглянул на Майка и покосился на Наоми.
Да он у тебя с придурью.
Но вслух он произнес:
– Значит, ты нажал на кнопку?
– Ага. Олени же не умеют нажимать на кнопки.
Кекс прищурился. Он странно разговаривал, этот чувак, и его рот почему-то всегда оставался приоткрытым, как будто пытался улыбнуться, но его губы будто прилипли к зубам.
– Что ты тут делаешь? – вмешалась в разговор Наоми. – Что здесь вообще случилось? – Она указала на зеленую жижу, по которой только что прошлепал Майк (надо сказать, что рукава его рубашки пропитались кровью, сочащейся из многочисленных порезов). – И что с твоими руками?
С такими сложными вопросами полумертвый мозг молодого мужчины справиться не сумел.
А ведь он так хорошо чувствовал себя снаружи! Он увидел машину Наоми и понял, что поблизости есть люди, а если быть точным, – человек, которого он знал и к которому мог приблизиться.
Именно это я должен сделать? – спросил он себя, прислушиваясь к необычным ощущениям в своем теле.
Надо все сделать прямо сейчас?
Да, – ответил ему внутренний голос.
Cordyceps novus после неудачи в Австралии и относительного успеха с Мистером Скроггинсом потерял интерес к высоте, как к условию заражения, и понял перспективность горизонтальной мобильности.
Подойди к ним так близко, как только сможешь, пожалуйста.
И Майк подчинился. Он был уверен в себе, он обрел цель, чего с ним давно не случалось.
Запертая входная дверь его не остановила: он нашел боковую со стеклянной панелью.
Он выбил стекло камнем и пролез внутрь. Осколки порезали ему руки, но он, не обратив на это внимания, пролез внутрь и встал, поглядывая через разбитое окно на оленя, который стоял неподалеку.
Майк был взволнован. Он чувствовал вину за зверя уже два дня, но вот он был здесь, живой и – каким-то образом человек в этом не сомневался – на его стороне.
Он открыл дверь пошире, и поманил оленя к себе.
Потом они блуждали добрых двадцать минут в поисках Наоми, но никого не обнаружили. Не говоря ни слова, они начали спускаться на нижние уровни.
Она должна быть где-то поблизости. У Майка и оленя был один и тот же императив – найди человека и зарази его, повтори это столько раз, сколько сможешь, прежде чем умереть, – и они собирались команду выполнить.
Майку хотелось преуспеть хоть в чем-то.
Когда они достигли SB-1 и двери лифта разъехались, Снайдер замер.
Он услышал ее голос, доносившийся из-за угла, и сорок девять процентов его мозга, где еще сохранялись остатки человеческих эмоций вроде вины и сожаления, напомнили о себе с новой силой. Он вспомнил, что он сделал, как сбежал и что у него есть ребенок, настоящим отцом которому он не сумел стать.
Вслушиваясь в интонации голоса Наоми, Майк прижался к стене лифта и старался, чтобы его не заметили. Он даже начал молиться о том, чтобы оказаться сейчас где угодно, но только не здесь.
Молитва – мощная психическая вещь, куда уж там Cordyceps novus!
Так продолжалось шестьдесят секунд. Майк взывал к Всевышнему о том, чтобы его не заметили, пока он еще способен сопротивляться.
Когда олень зашел обратно в кабину, человек был в состоянии нажать на кнопку.
Майка захлестнула волна облегчения. Ему не нужно видеть ее снова и опять столкнуться с тяжестью собственных грехов.
Они доехали до наземного этажа, и олень – Благослови тебя Бог, прекрасное, бесстрашное создание! – зашагал навстречу двум людям и постарался сделать все, на что он способен, чтобы заразить их.
Однако ему это не удалось, и религиозный бунт в мозгу Майка был сурово подавлен грибком, который просто сказал Следующий! и вытолкнул человека вперед, дабы тот исполнил свой биологический долг.
И теперь Наоми ждала, пока он ответит на ее вопросы. Хотя бы на один из них.
Он моргал, ошарашенно глядя на нее.
Кекс опять попытался разобраться.
– Парень, ты в порядке? – спросил он, но тот ничего не говорил.
Тогда Кекс повернулся к Наоми:
– Ты его знаешь?
– Да. – Она чуть помедлила, потому что ненавидела себя за это.
– В самом деле?
– Он отец моего ребенка.
Майк клацнул зубами.
Кекс посмотрел на него и снова повернулся к женщине.
– Что, правда?
А Снайдер вдруг двинулся к Наоми.
– Открой рот.
Она отступила назад.
– Что?
Кекс загородил ему дорогу, вытянув вперед руку.
– Стоп, чувак, что за чушь ты несешь, что с тобой?
Майк широко разинул свой рот, словно хотел растянуть челюстные мышцы, а затем снова щелкнул зубами на Наоми.
– Открой.
Из всех неприятных вещей, которые молодая женщина видела и слышала сегодня, последняя оказалась самой неприятной.
Что с ней не так в конце-то концов? Почему она уделяла этому придурку время и даже зачала от него ребенка? Почему он сейчас так судорожно глотает, словно кот, пытающийся выкашлять комок шерсти? И что он прячет за спиной?
Кекс познакомился с оружием в армии и немало времени провел на стрельбище, но в основном он пересмотрел кучу фильмов и понимал, что для подобного жеста есть одна-единственная причина. И это не внезапный зуд пониже спины. Пока бывший Наоми гримасничал, сомкнув правую руку на рукоятке заткнутого сзади за пояс пистолета, Трэвис в спешке изучал складскую топографию.
Майк стоял точно между ними и выходом, но позади Кекса был коридор, ведущий к ячейкам 201–249, а в конце его имелся поворот направо. Вероятно, так они выиграют время? Некоторые ячейки пусты, и у них обоих есть телефоны и поэтому…
Майк с трудом, как будто клинья, вбивал слова между тяжелыми вдохами.
– Открой – вдох – свой – вдох – рот – вдох.
Вдруг он резко вытащил пистолет, но Кекс уже развернулся и потащил женщину за собой. Блевотина, которую Снайдер исторг из своих внутренностей, покрыла добрых три метра, но беглецов не задела, попав ровно на то место, где они только что находились. Когда Майк прицелился, они завернули за угол. Прогремел выстрел, пуля выбила кусок бетона у них над головами.
Ни в кого из них до сих пор не стреляли. Радости в новом опыте оказалось мало. Они припустили вперед, слыша позади злобный, исполненный страдания крик Майка, который мчался следом. Единственный выход из здания находился позади них, но там были парень с пистолетом, блевотина и взорвавшийся олень. Вариант не слишком удачный. Кекс мысленно все просчитал, и ответ ему не понравился: коридоры длинные, и обогнать пулю ни у кого не получится. Будь он один, он бы еще рискнул – не факт, что больной идиот сумеет попасть в движущуюся мишень. Но
