Когда они спускались вниз по лестнице, Тави обернулся к Иваре.
— Она воссоздала здесь точную копию моей комнаты до погрома. Ты не мог этого видеть, потому что не бывал у меня в гостях в те времена. Да и потом тоже не бывал.
— Спасибо, что объяснил. А то я мог лишь догадываться, почему вы с Хинтой так это восприняли.
— Я сам не могу понять, что чувствую, — сказал Хинта, — и тем более не понимаю, что сейчас чувствуешь ты. Ты в порядке?
— Да. Почему я должен волноваться, если Джифой ставит в своем доме изображения Джилайси? Это может изменить Джифоя к лучшему, но не может изменить к худшему меня. Джилайси — часть моей души. Но Джилайси принадлежит всем. И моя душа принадлежит всем и всему. Мою душу нельзя поймать ни в одной комнате, и неважно, какие вещи там стоят, чьи барельефы там на стенах. Эта комната свела бы меня с ума полгода назад. А теперь я уже повсюду вижу то, что люблю: в себе, в тебе, в Иваре, в случайных людях, в народах жестоких и добрых, в пустошах, в небе, в полях, через которые мы идем — везде мой дух, везде Джилайси, везде сплетение важных воль. В моих мыслях прошлое, настоящее и будущее говорят новыми голосами. В моих руках драгоценности, которые не снились Джифою. А они думают, что я сломаюсь, увидев приманку, которая в десять тысяч раз меньше мира.
— Он нас слушает, — глядя в спину слуги, сказал Хинта.
— Пусть перескажет им мои слова, если сможет. Если в моей маме еще остались какие-то добросердечные человеческие слабости, она будет ходить в эту комнату плакать. Или, возможно, она вырастит в этой комнате своего нового сына — вот потеха будет, когда мой брат пойдет в меня. Джифой даже не представляет, каких масштабов разочарование его может ожидать.
Они поели за огромным обеденным столом, рассчитанным на восемь персон. Повара Джифоя потрудились на славу, и кушанья были превыше всех похвал. Ашайта получил недельную порцию сладкого лакомства. А потом они с чистыми сердцами и без всяких сожалений покинули дом главного шартусского богача и возобновили поход к побережью.
_____После долины Джифоя местность сделалась более скалистой, и дорога не шла строго по прямой — она извивалась, меняя направление, от поля к полю, от валуна к валуну, и постепенно Хинта начал замечать, что они отклоняются на север — стена Экватора подступала все ближе, нависая над царством фрата и треупсов. Когда они достигли очередной развилки, Ивара сказал, что пришло время сойти с основного маршрута и подняться на тропу, протянувшуюся вдоль самого Экватора.
— Где-то здесь должен быть вырубленный в скалах пологий накат. Я помню карту. Кроме того, об этом месте мне рассказывали друзья. Они еще поспорили, когда именно накат был построен. Кири утверждал, что ему больше лет, чем местным поселениям, и что он появился, когда вдоль Экватора еще работали бригады инженеров-обходчиков. А Эдра думал, что его сделали первопоселенцы Шарту, что это следы какого-то брошенного проекта по перевозке грузов через стену. — Он сказал все это таким обыденным тоном, словно его друзья вовсе не умирали, словно он говорил с ними вчера.
— Они заполняют твои мысли? — спросил Тави.
Ивара продолжал шагать, лишь лицо его на мгновение окаменело.
— Да. Все время. Когда я не обсуждаю наши открытия с вами, я начинаю говорить с голосами из прошлого.
— Они были здесь? Там же, где сейчас идем мы?
— Не уверен, что прямо здесь — им не было резона углубляться в поля. Но если бы местность была ровной, нам осталось бы не более часа пути до их лагеря. Он стоял вон там — на вершине Экватора, к востоку от трехглавой скалы. — Он протянул руку и указал куда-то вдаль вдоль верхней линии Стены. Небольшие утесы возвышались там над однородным массивом подпирающих Экватор красных скал, словно три зуба недоразвитой челюсти. — Издали они кажутся маленькими, но на самом деле там есть три площадки, на каждой из которых можно спокойно разбить палатку. Мои друзья даже планировали смонтировать там большую грузовую лебедку, но потом перенесли место спусков дальше на восток и ничего не стали делать с треглавым утесом. Если идти по верху Экватора, то от него уже хорошо видно море и всю прибрежную линию — поверхность воды можно различить даже в сумерках и сквозь туман. А когда мы поднимемся по лестнице, то точно окажемся там, где они ходили. Они обошли весь участок протянувшейся вдоль Экватора тропы. Где-то на нем они и нашли Аджелика Рахна, и фиолетовую дрянь, убивающую людей, тоже.
Но в этот день им не суждено было подняться на тропу. Когда они нашли накат и поднялись выше, путь им преградила осыпь из гальки и валунов. Камни полностью перекрыли неширокий проход.
— Здесь был обвал, — констатировал Ивара. — Наверняка постаралось последнее землетрясение.
— Мы можем это разобрать, — предложил Хинта.
— Ты с ума сошел? — спросил Тави. — Мы не слишком крепкие люди, чтобы ворочать такие глыбы.
— У нас есть Иджи. Можно цеплять валуны к нему, он будет их оттаскивать.
— Мы проработаем здесь до ночи, — сказал Ивара, — и когда пойдем дальше, будет уже поздно. А там мы, вполне возможно, наткнемся на новый обвал. И еще на один. Нам повезло, что обвал здесь, а не в конце тропы. Сейчас недорого будет стоить вернуться на обычный маршрут и дойти до побережья вместе со всеми.
— Ладно, — сдался Хинта, и они повернули назад. Но прежде чем они спустились в поля, Ашайта впервые за все их путешествие начал беспокоиться и размахивать руками.
— Орит! Орит! А ас! — прокричал он, когда старший брат включил его в их общий радиоканал.
— Кто смотрит? Кто смотрит на нас?
— Е-аю.
— На нас кто-то смотрит, но ты не знаешь, кто?
— А.
— Но где? И откуда ты знаешь, что он смотрит?
— Иу.
— Видишь? Тогда где он?
— Е-аю.
Ашайта не слишком волновался — не так, как в день, когда они нашли разлом, даже не так сильно, как в те моменты, когда его
