— Заговорил? — оборачиваясь к Хинте, спросил Круна. — Эй, Гиди, ты утверждал, что можешь убить омара. А не нужно далеко ходить. Он прямо здесь. Вот эта мелкая слюнявая улипа. И он тебе как раз по силам. Даже ствол не нужен.
Хинта схватил с полки у стены тяжелый разводной ключ. Массивный металлический предмет сразу оттянул ему руку — приятный смертоносный вес.
— И что ты будешь с этим делать? — спросил Круна.
— Хинта, стой, — взмолился Тави. — Ты же это не всерьез. Нельзя устраивать драку. В поселке война.
— Он толкнул тебя первым, — ответил Хинта.
— И толкну еще раз, — обещал Круна. — И не только толкну.
Хинта размахнул и швырнул ключ в него. Длинная железка полетела, вращаясь в воздухе. Круна не увернулся от нее — слишком уверен он был в своих силах, слишком безобидными, ничтожными казались ему эти сопляки. Ключ попал ему в стекло шлема, и то пошло трещинами. Голова Круны от удара откинулась назад, и сам он чуть не упал.
— Вспомни! — крикнул ему Хинта. — Вспомни, как я бил тебе лицо!
С этими словами он ринулся вперед, на врага. И Круна вспомнил. Теперь он начал воспринимать Хинту всерьез и уклонился от его броска. Но Хинта и не собирался напрямую кидаться на Круну. Он знал, что в простой рукопашной драке ему не выстоять против старших парней. Поэтому у него был другой план. В три прыжка он пронесся мимо своего противника к робоосликам. Круна воспринял это движение как промах, посчитал, что Хинта сейчас потеряет равновесие, и бросился вслед за ним. Но Хинта двигался точно. Он ловко перемахнул через ослика, лежащего на боку, прыгнул и двумя ногами опустился на массивную панель, в которую уходили зарядные кабели от всех робо. Питания в панели уже не было, однако на контактах находились чувствительные клавиши. Когда панель отошла от стены, робо сразу же вышли из состояния гибернации. Упавший ослик взбрыкнул и начал переворачиваться, чтобы затем подняться на ноги. Круна не успел через него перепрыгнуть, упал и жестко ударился головой и плечом о металлический пол.
— Хватит! — закричал Тави. — Стойте, вы, оба!
Но было слишком поздно. Подростки уже начали битву, и их битва была в сто раз больше, чем они сами. В эту минуту они не принадлежали себе — они были пылающими пылинками в большом огненном смерче. В этом ангаре в миниатюре продолжилось все то, что творилось на улицах поселка; старые конфликты, годами растравлявшие души, теперь обратились безумием гражданской войны.
Лишь мгновения Круна пробыл на полу. Стоило ему чуточку прийти в себя, как он, резко оттолкнувшись руками от пола, с новой силой бросился вперед. Однако Хинта успел обернуть в свою пользу эти секунды. Он подступил к тому ослику, что стоял на ногах, и провел рукой перед его мордой: два жеста, две быстрых команды. Первая отменяла избегание препятствий и соблюдение личного пространства людей. Вторая уменьшала критическое значение равновесия. С такими настройками сбить бодрствующего ослика с ног было почти невозможно. Зато с ними тот двигался как пьяный, врезался в предметы и на крутом вираже мог опрокинуть все содержимое своего кузова.
Хинта наклонился, налег плечом на борт робо и изо всех сил толкнул того в сторону Круны. Ослик начал падать. Мгновение спустя его ноги взметнулись — робот с невероятной скоростью перебирал своими сверхгибкими конечностями, стараясь не упасть. При этом он все же падал, ноги не успевали нагнать уходящий в бок центр тяжести. На мгновение все стало выглядеть так, словно четвероногий механизм боком бежит на Круну. Круна, ослепленный и взбешенный своим падением, тоже бежал вперед. Хинта оторвал от пола громоздкую, тяжелую зарядную панель и, разгибаясь с этим оружием в руках, бросился вперед. Наверное, он кричал. И, наверное, Тави что-то кричал ему. Но позже Хинта не мог ясно вспомнить этого. Зато он запомнил силуэт Круны: как тот неуклюже падал, когда робо сильно ударил его бортом в живот.
Если бы не случайность, то Круна, как и в первый раз, мог бы отделаться лишь ушибом. Однако ему не повезло — ослик зацепился бортом за нагрудную пластину его полускафандра так, что, падая, Круна утянул машину вслед за собой, и та рухнула на него, разметывая пыль взбесившимися ногами. Весил робо около центнера; хоть Круна и был крупным парнем, масса ослика выжала у него из груди весь воздух. Тревожное верещание машины слилось в единый звук с воплем боли поверженного подростка.
Упал не только Круна. Гиди шарахнулся в сторону от ослика, споткнулся о ящики, перевалился через них, ударился плечом о стеллаж и спровоцировал лавину из мелких пищевых пакетов, которые хлынули на него сверху, погребая под собой. Из всех троих на ногах остался только Хорда. Он упал на колени рядом с Круной и хотел как-то помочь тому освободиться из-под упавшего робо. Но Хорда не успел ничего сделать, так как в это самое мгновение Хинта вскочил сверху на борт четвероногой машины и обрушил на их головы удары тяжелой стальной панели.
— Вы не будете, — кричал он, — не будете больше обижать Ашайту! И меня! И Тави!
Очередной шальной снаряд взорвался во дворе — брызнуло битое стекло и стенная облицовка, застонал металл, ржаво-снежно-дымная пыль встала такой густой стеной, что воздух сделался непроглядным. Теперь они боролись практически вслепую. Хорда мешал Хинте атаковать Круну, а потому сначала Хинта обрушил удары панелью именно на него. Хорде пришлось отбиваться руками — сам он ничего полезного подобрать не успел. Их столкновение длилось лишь считанные мгновения: со второго или третьего удара Хинта попал противнику по локтю, ослепленный болью, тот опустил руки, и тогда Хинта ударил его в шлем. Защитный экран прогнулся и съехал в сторону. Пробоина была ничтожно мала, но в воздухе раздалось отчетливое шипение декомпрессии. Хорда завопил от страха и откатился назад. Его лицо было защищено дыхательной маской, так что ему не угрожала опасность глотнуть ядовитой атмосферы, но Хорда в это мгновение не осознавал, что по-прежнему дышит чистой газовой смесью. Он испуганно зажал щели на шлеме руками и выбыл из боя. Это открыло Хинте путь к Круне, который дергался внизу, тщетно пытаясь сбросить с себя чужой вес. Но Хинта и опрокинутый ослик вместе были слишком тяжелы для того, чтобы он сумел их приподнять над собой. Беспомощный, поверженный, ненавистный враг был прямо под ним, и Хинта обрушил острый угол стальной панели
