— Мы падаем, — будничным тоном констатировал Румпа. — Держитесь.
Раздался шорох и свист — упавшие на пол предметы заскользили под откос. Потом с грохотом поехали со своих мест стулья. Хинта успел снова вцепиться в ножки парты. Мгновение спустя за окнами мелькнула красная поверхность грунтовой дороги, а затем последовал страшный удар. Комната теперь лежала на боку, сами они повисли на металлических ножках парт. Стало почти темно — окна впечатались в землю — но какой-то свет в помещение все же проникал. Хинта запрокинул голову, чтоб увидеть, откуда он, и обнаружил, что из стены у него над головой вырваны клоки обшивки. Сквозь них было видно кисельно-розовое небо. Света добавлял индикатор атмосферы — он стремительно разгорался, перекрашиваясь из зеленого в красный.
— Маски! — тембр голоса Румпы показался Хинте измененным, и это было очень плохо, так как могло означать, что они уже в непривычной атмосфере. Он подумал об учителе и Тави, но знал, что не поможет им, пока не поможет себе. Он подтянулся, перехватился выше — теперь он снова был под той же партой, с той разницей, что пол помещения стоял вертикально — нашел опору для ног и замер, стараясь просто не дышать. Ощущая, как спертый воздух толкается в горло, он сорвал из-под парты бокс с маской. Дальше ему не нужно было думать — после десяти тысяч тренировок по безопасности любой ребенок в Шарту мог надеть аварийную маску в два движения.
Сделав два вдоха, на вкус показавшиеся ему восхитительными, Хинта посмотрел туда, где были его товарищи, и увидел, что Румпа перебирает ногами, не в силах найти опору, а Тави лезет к нему по ножкам парт. Под ними был провал в шесть метров с частоколом металлических ножек и разбитыми окнами в самом низу. Не думая о рисках, Хинта тоже двинулся на помощь взрослому. В отличие от Тави, которому приходилось взбираться вверх, он оказался на одном уровне с Румпой и мог просто шагать по ножкам парт. Увидев, что Хинта идет на помощь, Тави перестал пытаться влезть выше и сосредоточился на ногах учителя — схватил того за ботинок и потянул к опоре. С помощью мальчика Румпа, наконец, сумел поставить ноги и перестал соскальзывать вниз. Но когда Хинта дошел до него, он не дышал уже очень долго, его глаза стремительно наливались кровью, и было видно, что он вот-вот потеряет сознание. Хинта сорвал из-под парты набор и надел на него маску. После этого они все обессиленно замерли. Тави, повисший внизу, не отпускал Румпу и продолжал держать его ногу.
Секунд через двадцать учитель активировал громкую связь на своей маске.
— Живы? — свистящим шепотом спросил он.
— Кажется, — ответил снизу Тави. Хинта ощутил в груди истерический спазм, напоминающий и смех, и рыдания. Он тоже включил громкую — даже не ради слов, а просто для того, чтобы его шумное дыхание звучало вместе с остальными.
— Надо обрисовать ситуацию, — сказал Румпа. — Похоже, наш блок оторвало от здания. Эти маски на пять минут, а я не думаю, что мы выберемся отсюда за пять минут. Честно говоря, я вообще не думаю, что мы выберемся отсюда сами. Надо дождаться спасателей, а это точно займет больше времени, чем есть воздуха в маске.
— Включим маяки, — предложил Хинта. — Тогда они быстро узнают, что здесь есть выжившие. — Он достал из аварийного бокса маленькое устройство, похожее на бейджик-прищепку, и нацепил его себе на ворот.
— Здесь двадцать парт, — подсчитал Тави, — и учительская кафедра. То есть, всего двадцать один аварийный набор. Это хорошо делится на три. Придется полазать, чтобы все достать, но так у каждого из нас будет семь масок и воздуха на тридцать пять минут.
— И еще здесь есть большие восьмичасовые баллоны. Но кажется, мы до них не доберемся. — Румпа запрокинул голову и посмотрел вверх, туда, где сквозь драную арматуру просвечивало небо. — По технике безопасности, они помещаются не под партами, а в стенных нишах. Внутренняя стена помещения считается самой надежной. Но теперь, когда нас оторвало от школьного комплекса, она стала потолком. Поверить не могу.
Тави истерично усмехнулся.
— Успеют ли нас спасти за тридцать пять минут?
— Зависит от уровня разрушений в поселке.
— Кто кроме меня смотрел в окна, когда мы начали падать? — спросил Хинта. — Я видел поселок. Десятки газовых столбов от пробоев и хаос сдвинутых домов. Наверное, это было самое сильное землетрясение. Не помню, чтобы меня раньше так колотило об пол.
— Значит, им не хватит тридцати пять минут, — сказал Румпа. — Значит, это не их тридцать пять минут, а наши. За это время мы должны либо выбраться отсюда, либо добраться до восьмичасовых баллонов. У меня больше физическая сила, а вы двое очень ловкие. Поэтому сейчас я пойду вниз, а вы вверх. Мы должны собрать все маски, чтобы у каждого из нас было тридцать пять минут. Тем более, что первые пять минут уже почти прошли, а мы расходовали воздух на неровное дыхание и речь. Потом я спущусь к окнам и попытаюсь найти или прорыть выход отсюда, а вы двое полезете еще выше и постараетесь найти способ достать баллоны. Есть возражения?
— Нет, — хором ответили мальчики и двинулись от парты к парте. Хинта шел по своему ряду, Тави — под ним, а учитель спустился и собирал аварийные комплекты в самом низу. Каждый из них надел на себя по три аварийных маячка, и они четко видели друг друга в полутьме по морганию красных огоньков. Собрав шесть комплектов, Хинта начал задыхаться и сменил маску — сгорели первые пять минут. Потом он сел верхом на ножках, запрокинул лицо к небу. Тави вскоре присоединился к нему. Кислородные баллоны были в недосягаемых двух метрах над ними.
— И как их вообще можно достать? — спросил Тави. Хинта посмотрел на него и вдруг понял, что не сможет двигаться дальше, если не скажет каких-то правильных слов.
— Мы можем умереть, — наконец, произнес он, — и я не хочу сделать это, оставаясь с тобой в глупой ссоре.
— Тогда давай помиримся, — предложил Тави. — Я… я виноват, что не сказал тебе про Ивару. Ты можешь меня простить за это?
