— Это правда, — вставил Тави. — Ты ведь не обидишься опять?
Хинта вздохнул.
— Уже нет.
— И сейчас я продолжаю чувствовать себя очень неловко, потому что остаюсь третьим лишним между вами. Дружба невозможна без искренности. А я, похоже, стал человеком, у которого слишком много секретов.
Теперь уже Тави выглядел растерянным.
— Каких секретов?
— С моего разрешения, Хинта расскажет тебе об одном из них. Тогда ты поймешь, почему мне трудно говорить о своей прежней квартире. Но потом, ладно?
— Конечно, — ошалело согласился Тави. Он переводил взгляд с Хинты на Ивару и обратно.
— И да, у меня есть родственник по ту сторону Экватора. Сказать об этом человеке не все — все равно, что соврать, а сказав о нем больше, я поставлю вас в двусмысленное и даже опасное положение. Но я рискну, так как, видимо, у меня нет другого способа быть хоть немного честным. А я меньше всего на свете хочу врать, тем более вам двоим, и тем более перед лицом смерти. — Учитель тяжело вздохнул, сощурил воспаленные глаза. Мальчики замерли в ожидании. Они даже примерно не представляли, о ком может идти речь, и уже начали выдумывать у себя в голове безумные вещи, но ответ Ивары все равно застал их врасплох. — Это мой старший брат. Он управляет «Джиликон Сомос».
_____Хинта издал звук, более всего похожий на стон.
— Я бы счел, что Вы пошутили, — признался Тави, — но такие шутки не в Вашем духе.
— Это не шутка. А моя фамилия — не псевдоним, так как отцы у нас разные. Тем не менее, когда-то у нас были равные шансы возглавить «Джиликон». Может даже, мои шансы были больше. Но в решающий момент я этого очень не хотел, а он, наоборот, стремился всем сердцем, и мы разменяли наши судьбы, как наборы фишек в азартной игре. В результате мое имя осталось никому не известным. А имя «Квандра Вевада» знают почти все… Хинта, я не могу сказать, что переживаю за своего брата так, как ты переживаешь за своего. Но да, мне небезразлично, что с ним сейчас происходит. Потому что, если он вдруг умрет, это будет означать большие перемены.
— А он знает, что Вы в Шарту? — осторожно спросил Тави.
— Я, конечно, не интересую его, как прежде — слишком далеко ушел от власти. Но если его хоть немного занимает моя судьба, то он, безусловно, знает про меня почти все. У него точно есть способы выяснить, где я живу и кем работаю.
— Вы его не любите, — заметил Хинта.
— Не люблю. И он меня тоже не любит. Что тут поделать, некоторым людям совершенно не везет с семьей, и я один из них. Полжизни мы танцевали друг вокруг друга, как два хищника, запертых в одной клетке. Если это и было похоже на любовь, те времена давно прошли.
— А Ваша мать? — спросил Тави.
— Умерла. Не пережила свою третью беременность. Если честно, я этому рад. Потому что я бы просто не вынес второго брата, особенно если бы он оказался таким же, как первый. Или каким я сам был в молодости.
— А каким Вы были?
— Несгибаемым, — односложно ответил Ивара.
Мальчики молчали, не зная, что сказать. Пожалуй, они были даже слегка напуганы. Взрослый достиг своей цели: своей искренностью он будто поставил между ними и собой незримый барьер. Он показал им что-то тяжелое из своего прошлого, какую-то жутковатую сторону себя, и теперь у них уже не было чувства, что можно вот так запросто задавать ему вопросы обо всем; они снова ощущали себя ближе друг к другу, чем к нему. И все же Хинта решился.
— Зачем же Вы на самом деле приехали в Шарту, если Вы такой непростой человек?
— Как ни странно, я всем на этот вопрос отвечаю правду. Я приехал сюда ради того, чтобы исследовать южную сторону Экватора. Ну и не только ее. Окружающая местность тоже меня интересует.
— И это никак не связано ни с чем другим, что я о Вас знаю? Ни с Вашим братом, ни с тем, в чем Вас обвиняла Гарай?
Тави в очередной раз бросил на друга вопросительный взгляд, но Хинта никак не отреагировал — в висках, мешая ему сосредоточиться, росли две вращающиеся занозы боли.
— Думаю, связь есть, но не явная и не прямая. Я бегу от самого себя, а не от брата или условий, которые мне ставят работодатели… Это началось, когда я и Квандра были ненамного старше вас двоих. Мы тогда учились в Дадра — элитной школе, куда попадают подростки из самых влиятельных семей ойкумены. В Дадра есть определенные неписанные традиции. Одна из них в том, что ученики, достигшие третьего грейда, должны вступить в один из существующих закрытых клубов, либо создать свой собственный закрытый клуб.
— Что такое закрытый клуб?
— Это общность людей, которые вместе создают и хранят тайны. По традициям Дадра, членами такого клуба могут быть только ученики школы. Если группа учеников заявляет, что готова создать клуб, школа выделяет им помещение. За двери этого помещения могут проникнуть лишь его члены. То, что происходит внутри клуба, не обсуждается за его пределами. С поверхностной точки зрения клуб может показаться просто территорией разнузданной свободы — местом, где богатые детишки нашего мира пробуют взрослые развлечения. Но более важно, что внутри клубов Дадра создается будущее литской ойкумены. Там рождаются идеи, определяется, кто, как и на что будет влиять, завязываются дружеские контакты между наследниками могущественных династий элиты. Когда обучение в Дадра заканчивается, члены клуба, как правило, не прекращают общаться между собой и вливаются в новые клубы — закрытые клубы для взрослых, пропуском в которые становятся связи, приобретенные за время обучения. В сущности, это очень простая система… Самые престижные из клубов Дадра — Мадзу и Шигвана. Они существуют более двух веков, со времен основания школы, и их традиции никогда не
