— Нет! Нет! — закричала я шепотом.
— А как же твои сны? — он и не думал меня отпускать, и рука его легла на мое бедро — оглаживая, сжимая.
— Какие сны?! — взмолилась я, стараясь оттолкнуть его, но это было так же бесполезно, как пытаться подвинуть дубовый комод.
— В которых ты позволяла мне тебя любить, — бросил колдун.
— А… а… — я не могла произнести ни слова, только заикалась и пыталась одернуть подол.
— Сколько ночей я стоял под твоей дверью и думал, что настоящие поцелуи лучше тех, что тебе снились. Но ты не позволяешь своим мечтам стать реальностью…
— Это всего лишь сны! — наконец-то я обрела дар речи. — Это не мои желания! Это сны! Их посылают небеса для ободрения или испытаний! Пусть вы мне снились, но это не значит, что я и в самом деле хочу… — я замолчала, а потом выпалила: — А кто давал вам право в мои сны заглядывать?! Отпустите-ка меня немедленно!
Он усмехнулся и в самом деле отпустил, отворачиваясь и запахивая халат.
— Мало того, что сделали меня пленницей, — горячилась я, стараясь за злостью скрыть волнение, вызванное близостью этого мужчины, — вы еще и в голове у меня копаетесь! Роетесь там… как помелом по углам заметаете!..
— Останешься до весны? — спросил он отрывисто, опять глядя на мое отражение в зеркале.
Взгляды наши встретились, и мне стало обидно — даже не может посмотреть прямо в глаза! Все исподтишка и колдовскими приемчиками!
— Уеду завтра, — сказала я зло. — Пока вы не перешли от слов к делу.
Он покачал головой и, кажется, улыбнулся, а потом отошел к столу и погасил почти все свечи кроме одной.
— Обещаю, что если останешься, я тебя пальцем больше не трону, — сказал он глухо.
— Небеса святые! — картинно возопила я, вскидывая руки. — Новое обещание от графа Близара! И я уже начинаю думать: если останусь, он точно меня обманет. А если уеду — он будет иметь полное право задрать на мне платье, ведь «пальцем не трону» — это условие, только если я останусь! Как ни крути, а быть мышке съеденной кошкой!
— Значит, нет? — спросил он, не отвечая на мои почти-оскорбления.
— Нет, — отрезала я.
— Хорошо, — он кивнул. — Завтра я отвезу тебя в Любек.
— Доберусь сама.
— Верну тебя отцу и объяснюсь с ним.
Я замолчала, а потом осторожно поинтересовалась:
— О чем будете объясняться?
— Тебе все надо знать? — тут он посмотрел на меня, и глаза его заискрились весельем. — Просто доверься мне. Позабавимся, как на балу.
Иногда слова бьют больнее камней. Вот и в этот раз было так же. Всего одна фраза — а меня захлестнула волна разочарования, обиды, горечи. Но я постаралась скрыть свои чувства и сказала:
— Признаться, я не слишком в восторге от ваших забав.
— Придется потерпеть, — сказал колдун очень спокойно. — А теперь иди. Если сейчас не уйдешь, я приму это как твое согласие… чтобы сны стали реальностью.
Я выскочила из его спальни быстро и прытко, как заяц, и не останавливалась, пока не добежала до своей комнаты.
36
Близар и в самом деле собрался везти меня в Любек. Когда утром я спустилась в кухню, то нашла там одного старика Нордевилля, который следил за кофейником, поставленным на плиту.
Призрак охотно объяснил, что колдун уехал в столицу — «прикупить кое-чего, потому что некрасиво приезжать в гости без подарка».
— Понял, что наломал дров, теперь пытается подкупить, — сказала я сердито и села за стол.
На завтрак была овсяная каша, а еще Нордевилль подал хрустящие слоеные трубочки с паштетом, но я не могла заставить себя проглотить ни кусочка. Близар поедет в Любек! Объясняться! Наверное, опять начнет плакать, как жестоко я ему отказала.
Я вспомнила прошедший вечер и невольно покраснела. Нордевилль внимательно следил за мной поверх очков, и я закашлялась, стукнув себя ладонью по груди — будто крошка попала не в то горло.
— Стефания Тесситоре и в самом деле была в этом замке, — сказал вдруг призрак, наливая в кофейник холодной родниковой воды, чтобы осадить гущу.
Я замерла, вся обратившись в слух.
— Она жила здесь, — продолжал старик. — Прежний граф, отец нынешнего, влюбился в нее, как мальчишка. Отменил все встречи с девицами, бегал за ней, как привязанный. Но она не полюбила его. Он держал ее в замке три месяца, а потом отпустил, щедро наградив. Она жила в той же комнате, что ты сейчас.
— Она была его любовницей?! — воскликнула я в ужасе.
— Нет, — покачал головой Нордевилль. — Она ему отказала. Возможно, поэтому он ее и полюбил, безумец.
— Но почему — безумец?
— После ее отъезда он как с ума сошел. Никого не хотел видеть, ко всему потерял интерес.
— Ненадолго, — горько сказала я. — Через полгода снова начали приезжать девицы.
Нордевилль пожал плечами и философски заметил:
— Ответь Стефания на его любовь, все было бы иначе.
— Что — иначе?
Но в это время хлопнула входная дверь — это вернулся Близар, и разговор пришлось прекратить. Сияваршан и Аустерия ворвались, принеся запах морозной свежести и ворох коробок, свертков, корзинок.
— Тут на целый город хватит! — вопил Сияваршан, показывая мне то сладости, то бархатные сапожки — в тысячу раз лучше тех, что развалились, пока я добиралась до замка Близара. — Платьев набрали — целую дюжину! Выбери сама, в чем поедешь к отцу, но я бы посоветовал зеленое — тебе очень пойдет! Я его сам выбирал!
Я кивала ему, восторгалась покупками, но все это словно бы происходило не со мной. Настоящая я смотрела на колдуна, который остановился на пороге кухни.
Он оделся во все черное, и только светло-серый меховой плащ оживлял черноту. Лицо Близара было бледным, черты заострились, и белая прядь в черной шевелюре казалась прихваченной инеем.
— Спасибо, — сказала я. — Но это лишнее.
— Это не все, — ответил он спокойно. — Остальное в санях.
— Ты не слушаешь? — обиделся Сияваршан. — А шапка тебе нравится?..
Мы выехали после полудня, но не прошло и двух часов, как домчались до Любека. Сани летели по воздуху так стремительно, что лишь ветер свистел в ушах. На мне были новое зеленое платье — из тонкой шерсти, с узорчатым пояском, и новая шапка — с мехом горностая на опушке и бархатным верхом, и еще новые сапожки, а шуба была белая — та, которую я надевала, отправляясь на королевский праздник.
Сани заполнили сундучки, шкатулки, мешки и корзины, и где-то там лежал футляр с бриллиантовым ожерельем.
Призраки болтали без умолку, радуясь и поездке, и тому впечатлению, что мы произведем в провинциальном городишке, но мы с Близаром ехали молча, и никто из нас не улыбнулся.
Я не знала, о чем думал колдун, но мои мысли были далеки от радостных. Да, я возвращалась домой — в последнее время это
