Подобрав юбку, я со всех ног помчалась в сторону замка.
Городские ворота еще не заперли, и стражники с удивлением проводили меня взглядами, не признав в новом платье, простоволосую и запыхавшуюся.
Я вбежала в Картехог и сразу же встретила отца, он о чем-то говорил с управляющим — поседевший, черный лицом, хмурый. При моем появлении отец замолчал на полуслове и замер, раскрыв рот. Я бросилась ему на шею, плача от облегчения и радости.
— Дженет? — спросил он, не смея обнять меня. — Это ты, Дженет?
— Это я, отец, ваша дочь, — говорила я, стараясь смеяться, но слезы все равно текли по щекам.
— Миледи вернулась, — сказал управляющий и начал молиться.
— Это, правда, ты? — отец схватил меня за виски, заставляя посмотреть ему в глаза.
— Она отпустила тебя?
— Отпустила, сама! — подтвердила я. — Наконец-то я дома!
Позади кто-то ахнул.
Конечно же-мачеха.
— Смотри, Элеонора, Джен вернулась! — отец был слишком ради больше смотрел на меня, но я заметила, что мачеху попросту перекосило.
Но она быстро взяла себя в руки, подошла и расцеловала сердечно.
— Ты похорошела, — сказала она, оглядывая меня цепко. — И какое платье… Ноты вернулась с пустыми руками? А как же обещанная награда? Ты ведь говорил, дорогой? — она требовательно обернулась к отцу.
— Моя дочь вернулась — и это главное, — заявил отец.
— Хм… а не сбежала ли она? — спросила мачеха, глядя на меня с участием любящей мамочки.
— Нет, — ответила я ей в тон. — Простите, что не принесла вам ведро золотых, о которых вы мечтали. И в тот же миг что-то больно ударило меня по макушке. Еще и еще раз, а потом словно град мелких камней обрушился на меня. Я прикрыла голову и вскрикнула, потому что камни больно лупили по спине и плечам. Но мой крик утонул в общем возгласе удивления. Закрывая лицо, я посмотрела под ноги и увидела… золотые монеты.
Монеты новой чеканки — полновесные, с оттиском королевского профиля, так и сыпались на меня с небес. Когда их насыпало почти по щиколотку, дождь прекратился. Весь двор переливался золотом, будто солнце заглянуло к нам перед закатом.
— Немыслимо! — мачеха схватила монету и, не удержавшись, попробовала на зуб и взвизгнула: — Настоящие!
Я тоже подняла пару золотых кружков и подбросила на ладони.
— Королева фей сдержала свое обещание, — сказала я отцу.
А про себя подумала: «Вернее, бросила сучке косточку, чтобы не сманивала ее кобелька».
Глава 30
Вы вернулись, миледи, какое счастье! — напевала Лита, усадив меня в ванну и орудуя мочалкой. — Я чуть сума не сошла, когда милорд вернулся без вас! И как он мог решиться оставить вас там одну?!
— Теперь-то все хорошо, — ответила я сонно. Обильный ужин, горячая ванна, забота Литы, а больше всего — чувство безопасности, совсем разморили меня, и хотелось лишь спать.
— Теперь все позади, — Лита на второй раз прополоскала мне волосы и перебросила их через край ванны, чтобы вода с них стекла. — А вы так похудели, моя рыбонька. Смотрю на вас — только косточки остались. Неужели они вас там не кормили, эльфы эти?
— Это не от голода, а от тоски по дому, — сказала я. — Как же я по всем вам скучала…
— И по мне? — спросила разрумянившись Лита.
— А по тебе — больше всех.
— Будто бы, — притворно не поверила служанка, но я видела, что ей приятны мои слова. — Поди больше всех вы скучали по лорду Руперту.
Я беспокойно зашевелилась, и благодать вечера в родном доме исчезла.
— Лорд Руперт! Я и позабыла спросить о нем. Он уехал, Лита?
— Не уехал, — ответила она, хитро поджав губы. — Уехал из Картехога, но болтается где-то в деревне.
— Но почему он покинул замок? — Разругались они с вашим папенькой в пух и прах, — рассказала Лита, помогая мне выйти из ванны и заворачивая меня в простынь. — Лорд Руперт. Как узнал, что милорд Марч оставил вас заложницей, рвался собирать людей и идти вас отбивать. Это у эльфов-то! — она хихикнула, усаживая меня в кресло и укрывая пледом. — Милорд Марч запретил и назвал его влюбленным дураком, а лорд Руперт…
Дверь открылась без стука и вошла мачеха в сопровождении служанок.
— Как ты себя чувствуешь, Дженет? — осведомилась она участливо, но добрый тон меня не обманул.
— Очень хорошо, леди Элеонора, — ответила я учтиво. — Вы уже пересчитали мое эльфийское приданое?
По лицу мачехи пробежала тень.
— Там ровно тысяча золотых, — сказала она, садясь рядом со мной в кресло.
— Тысяча! — я усмехнулась. — Недурно за месяц житья в гостях.
— С тобой все в порядке? — спросила мачеха, всем своим видом выражая сочувствие и безудержное страдание. — Как только я представлю, чего ты там натерпелась…
Тут я поняла, к чему она клонит и для чего притащила с собой свидетельниц.
— Не стоит так беспокоиться, дорогая матушка, — сказала я сладко. — Со мной там обращались, как с принцессой. Я жила в покоях самой королевы, ела и пила с ней, в мою честь каждый вечер устраивались пиры и один раз — охота. Я чудесно провела время и была бы не прочь наведаться туда снова. — Говорят, у них там царят ужасные нравы? — подхватила мачехину волынку одна из ее дам, отчаянно напомнившая мне фрейлин при ее величестве королеве Медб — и писклявым голоском, и желанием угодить своей хозяйке даже ценой страданий другого.
— С чего вы взяли? — спросила я небрежно. — Нравы у них, как и у нас — не лучше и не хуже.
— Но лорд Марч рассказывал… — сказала вторая дама из мачехиного сопровождения, но мачеха выразительно цыкнула на нее. — Ах, простите, это не для ушей невинной де… благородной леди.
Милая оговорка не прошла мимо меня, и я не собиралась делать вид, что ее не заметила. Скорбно приподняв брови, я посмотрела на мачеху, потом на дам, потом горько вздохнула и сказала с грустью в голосе:
— Вы правы, открою вам тайну, милые дамы…
Они придвинулись ко мне — алчные до сплетен, ждущие признания, что я уже далеко не девственница и что жизнь моя загублена, и что теперь мне один путь — в монастырь, замаливать грехи.
— Папенька вел там не особо праведную жизнь, — сказала я, похлопав мачеху по руке. — Но его трудно упрекнуть — эльфийки столь красивы, обходительны, и так стремились ему услужить…
Мачеха ахнула, отпрянув. — Понимаю, леди Элеонора, что супружеская неверность — это неприятно, — сказала я сочувственно, конечно, рога еще никого не украшали, но в конце концов, сейчас многие мужчины грешат этим… И нам, женщинам, только и остается, что смириться, и еще строже блюсти свою честь, чтобы до свадьбы оставаться невинными девушками, а после свадьбы — почтенными леди. Вот я даже полвзгляда не бросила в сторону эльфийских мужчин, хотя ее величество предлагала мне в мужья своего ловчего. Но я отказалась. Моя судьба — Картехог.
Быть рядом с отцом и вами,
